Но, кажется, я снова отвлекся. Все это философия. Реальность прозаична и… жестока. Да жестока, черт возьми!

То, что случилось, не должно было случится. В этом полностью моя вина. Мое сердце разрывается уже много лет. Не проходило дня, чтобы я себя не винил в своей некомпетентности. Их лица. Их лица преследуют меня каждую ночь…

– Это не справедливо, Питер. Я говорил тебе об этом тысячу раз, – прервал его Габриель, наклонившись вперед, – ты не должен винить себя в этом. Было множество комиссий. Было множество рекомендаций. В конце концов, не ты принимал их в Лигу, их принимал совет! И ты…

– Но именно моя подпись стояла под всеми документами!

– Да, твоя! Но также там стояло еще два десятка подписей!

– Но я – глава совета! И мое мнение было решающим! Так что, не снимай с меня вины! Не надо!

– Черт тебя возьми, Питер! Но это же …

Питер прервал его, подняв руку.

– Не надо, дружище. Не надо. Мы говорили об этом много и долго. Так что…

– Но, Питер…

– Не надо!

Габриель с силой ударил себя кулаком по колену и, пробормотав что-то себе под нос, откинулся назад.

Питер долго смотрел на Габриеля. Тот не отводил глаз. Питер не выдержал и, опустив голову, некоторое время помолчал, разглядывая свои руки, лежащие на столе.