Прямо перед вампиршей разлилось упругим перламутром в пастельную бирюзу широкое руслом течение, несущееся неустанно вниз и тем самым постоянно тревожа покой лежащего пластами блеска, который шел под напором самой природы хрупкими абстрактными узорами с мягкими неограниченными контурами, сливающимися друг с другом в водном потоке. Эта вода была собой настоящей в границах физических понятий, и она всегда становилась блеклой, чуть серой версией жидкости, если вдруг – не дай Небесные Светила такого ни Лезертону, ни Лесу, ни люду их – кому-то из немагических существ удавалось пробраться сюда в корыстных целях каким-либо образом. Лесли неслышно подошла легкой поступью к берегу белого мелкого песка с вкраплениями кристальной крошки, какую выносили животворящие Ключи Реки на Свет, рождаясь в древних богатых минералами подземных пещерах и гротах, и медленно опустилась на его поверхность, распределяя равномерно вес на колени. Людям – как раз тем алчным и лукавым существам, какие истребили некогда такое количество эльфов сами, – невозможно было быть допущенными к Великому Магическому Истоку Реки, куда знали врата одни только маги да эльфы… и еще Лестина. Здесь, под сенью этого священного места, запрещено было упоминать даже одно название народа, не имеющего в своих жилах магии, не то, чтобы позволять себе мысли о них, когда ты не из тех, кто живет здесь, в этой чаще, от самого своего появления. Вытянув к воде руку, вампирша опустила в толщу пальцы и совершила ими неуловимое движение, вроде того, какое совершает музыкант, перебирая струны арфы. Вода вокруг ладони Лестины прошла белой блестящей рябью, и та маленькая рана, оставшаяся еще со времен охоты на малолетнюю эльфийку прошлой ночью, тут же стянулась, впитывая обратно всю драгоценную кровь. Вздохнув, девушка подняла из течения конечность, оставшуюся абсолютно сухой, и перенесла точку опоры чуть вбок, упираясь спиной в ближайшее дерево, бросающее прохладную голубоватую тень, и подбирая под себя согнутые ноги. Тряхнув головой, чтобы убрать от глаз приставшие волосы, Лесли перевела взор обратно на Реку, следя взглядом, как магическая влага, походящая на ощупь на что-то невесомое и небесное, но никак не на воду, уносится вниз по течению, после падая в Развилке сотни крошечных Водопадов, камни которых поросли дивными нежными цветами, и как она рассыпается серебряным напылением по воздуху, орошая флору, подобравшуюся достаточно близко. В струях Реки играли многочисленные миниатюрные радуги, лучащиеся из соцветий молчаливых кувшинок… Здесь и жила Гармония… Только здесь был всегда истинный Райский Уголок, нерушимый своим умиротворением и благоговением перед Жизнью… Только тут смирялись все тревоги души и только тут можно было ощутить, что есть на самом деле Любовь-к-Жизни.

Лестина никогда не искала в своей беспорядочной, неравной сражениями жизни, имеющей лишь вид выживания, борьбы и вид бесцельного, в общем-то, существования, миг для того, чтобы о чем-либо задуматься. У нее никогда не было возможности поразмышлять о чем-то более далеком, чем о том, что имеет прямое отношение к практике. Охотнице приходилось завсегда быть для этого мира кем-то достаточно сильным, чтобы не погибнуть, а погубить. Такова суровая и жестокая ее реальность при ее происхождении – останови их, – не страхом, так уважением к себе, – или они раздавят и втопчут тебя в почву без следа. Выбирать не приходилось по миллиону разных причин, назвать которые без исключений можно и одним кратким предложением печатного слога… Но это только до тогда, до когда Лестина не оставляла свой прообраз безлико Лезертону, не становясь на данный ему момент ни угрозой, ни союзником, и не шла сюда, к Реке, где всегда царил священный покой. Теперь, сидя у этой воды, охотница позволила себе немного погадать о том, кто она есть. Она ведь и сама привыкла уже к сторонним, свыкнувшись с мыслью о том, что она по своей натуре полукровка и этого у нее уже не отнять. В этом объединении разных родов, конечно же, были и свои преимущества, но только в последнее время эта ее «особенность» сильнее обычного обострилась, не просто присуждая вампирше какую-то иную природной энергетику, которую немедля уловили другие члены охотничьей элиты, но ставя я-«физическое» самой девушки под удар: ей вновь пришлось идти сюда только для того, чтобы исцелиться…