– Сорок восьмая реанимационная палата. Но посетите…

Последние её слова пролетели мимо моих ушей, и я побежал в поисках нужной мне палаты. Найдя необходимую дверь, я остановился, я попытался умерить слишком быстро бьющееся сердце. Тщетно. Собрав силы в кулак, я всё-таки вошел. Это зрелище повергло меня в шок. Папа лежал весь в проводах, лицо было заляпано кровью, и он был накрыт белой простынёй. Я остолбенел. В реальность происходящего до сих пор не верилось. Так не может быть! Сейчас я закрою глаза, а когда открою, я окажусь дома, где мои родители будут пытаться поднять меня в школу. Я закрыл, но, когда открыл, ничего не изменилось, передо мной всё та же ужасающая картина.

Я подошёл ближе. Смотреть на него было просто невыносимо. Местами бледная кожа создавала контраст с насыщенно красными пятнами, местами даже бордовыми оттенками свежей крови. Я опустился на колени рядом с его кроватью и приобнял за талию, почти не касаясь. Я не мог думать. Я не мог вообще ничего. Такое состояние называют состоянием аффекта? Злость, ненависть, жалость, вина – всё смешалось в один коктейль. Веки настолько тяжёлые, что я более не в силах держать их поднятыми. Пришлось закрыть глаза, отгородиться. Я сам не заметил, как опустился в глубокий сон.

Давно не чувствовал такую усталость. Во сне, словно не было проблем, я забыл обо всём.

Будильник! Чтоб его! Пошло всё на хер, не буду вставать! Стоп. Но нет, я же и не ложился. Какого хрена? События вчерашнего дня быстро заполняли всё пространство моего мозга. Это пиканье не прекращалось. Когда я всё-таки решился распахнуть глаза, то мир мгновенно изменился в красках. Всё ещё была ночь. Это пикал аппарат, который был подсоединён к папе.

Страх заполнил меня всего, я не знал, что делать! Я, *****, не знаю, что делать в экстренных ситуациях! На всех порах я вылетел из палаты в коридор.

– Прошу, помогите, – я кричал так, чтобы как можно больше людей меня услышало, – скорее, кто-нибудь. Доктора, срочно! – Мне казалось, что на меня никто не обращал внимания. Они лишь пытались скрыться из поля моего зрения? Почему они не помогают, когда в них так нуждаются? Через 2–3 минуты в палату быстрым шагом вошел доктор.

Войдя в палату, он стал что-то проверять в этом грёбаном аппарате, затем взял телефон и движениями одной руки набрал номер. В голове гудела кровь, я слышал лишь обрывки фраз:

– Срочно готовь операционную… – На этом мгновении воздух снова перестал поступать в лёгкие, у меня началась истерика. Я не мог вспомнить, как правильно дышать, или просто не хотел вспоминать. Он отсоединил отца от аппарата и начал вывозить из палаты.

– Дверь открой, – строгий и жесткий голос.

– Что? – Я пытался понять, что ему нужно от меня.

– Я сказал, открой дверь, – спустя секунду, когда голова заработала, я понял, что нужно сделать. Я широко распахнул дверь, наблюдая за тем, как моего отца вывозят ногами вперёд. НЕТ! ЭТО НЕПРАВДА! ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ПРАВДОЙ! ТАК ПРОСТО НЕ БЫВАЕТ! Перед тем как доктор вошёл в операционную, я схватил его за распахнутый халат.

– Умоляю вас, только спасите его, прошу, кроме него у меня никого нет.

– Постараюсь, – быстро, понимающе, ответил он, захлопывая дверь перед моим носом.

Ждать. Да кто из вас знает, как это мучительно сидеть в неведении? Как это раздирает изнутри? Как бы я не пытался, я не мог думать ни о чём другом. Мама, почему ты умерла? Зачем? Чья это воля? Почему ты бросила меня? Почему именно в мой день рождения? Лучше бы его никогда не было!

За окном послышался гром. В больнице начали закрывать окна. Хлынул грязный городской ливень, перемешанный с пылью. Время шло мучительно медленно. Прошёл час, другой. Почему так долго? Я не могу, не могу больше ждать, меня уже трясет. Я пытался отключить свои мысли.