Она едва не смяла лист в ладони, но вспомнила, о чем попросил мистер Морелл, нашла на пробковой доске свободную булавку и пришпилила результаты между расписанием тренировок на поле и правилами поведения в учебных аудиториях. Из любопытства она мельком просмотрела оценки остальных. Робин и Винс, начисто скатавшие ответы, получили милостивую «B», Матиша Кханна и Лео Рейтман едва избежали пересдачи, Лима со своей «C» осталась в безопасной зоне. Их с Хиро фамилии, как всегда, следовали в списке одна за другой.

Взгляд Эдит вдруг зацепился за спортивное расписание. Завтрашние вечерние тренировки были жирно обведены маркером. Вместо привычного времени, восьми вечера, их команду переставили на двенадцать дня – на начало перерыва между уроками. Самое удобное время, обычно оно доставалось команде Хиро. Эдит еще раз проверила дату, но все совпадало. Ей хотелось порадоваться удобному расписанию, но ничего, кроме глухого раздражения, она не чувствовала. Никто и не подумал предупредить ее о переносе, ни Борски, ни мисс Кэдоган. Если бы Эдит случайно не наткнулась на доску объявлений, то ей пришлось бы драться за поле с малолетними регбистами.

– Когда поменяли расписание? – спросила она у мистера Морелла, ткнув пальцем в черный круг вокруг окошка с надписью «среда». – Сегодня?

Дядя, пожевывая кончик карандаша, рассеянно посмотрел на нее.

– Что «сегодня»?

– Расписание поменяли сегодня?

– Я вообще не видел, чтобы его меняли, – покачал он головой.

«Неудивительно», – подумала Эдит. Мистер Морелл не отличался внимательностью даже к самому себе, что уж говорить об окружающем мире.

Она успела предупредить нескольких сокомандниц после последнего урока, за ужином, и те пообещали, что передадут остальным при встрече. Но Эдит была уверена, что кто-нибудь из ее команды обязательно пропустит объявление о переносе, а вся ответственность свалится на нее, лишь по счастливой случайности снова получившей и место капитана, и удобный график.

После отбоя она вернулась в их с Робин спальню, подняла оконную раму и со вздохом полезла на крышу. Не все волнение, которое чувствовала Эдит, можно приписать тому, что стоял ужасно ветреный январь, а она оказалась на узеньком металлическом карнизе на высоте трех этажей над мерзлой землей. Ее волновала возможность под благовидным предлогом наконец поглядеть, что такого замечательного на этой крыше, что каждую неделю половина общежития выползает сюда в ночную холодину.

Частые сборища, которые старшеклассники устраивали на крыше общежития, интриговали ее. По доносящимся до ее окна звукам Эдит могла лишь догадываться, что там происходило и чем были заняты ее одноклассники, пока она взбивала подушки, готовясь ко сну. Соблазн вылезти на крышу следом за Робин был велик, но ее останавливали насмешки, которые неизбежно за этим последовали бы. Эдит могла легко вообразить ехидные взгляды и реплики типа: «Данлоп, ты заблудилась?» и «Пришла записать наши имена в свой блокнотик нарушителей порядка?»

Вцепившись в раму и стараясь не глядеть вниз, Эдит засеменила влево по карнизу и перенесла одну ногу на пологий металлический скат, протянувшийся вдоль крыши сразу за их с Робин окном. Тот отозвался гулким вибрирующим стоном, будто кто-то согнул пополам лист жести. Эдит перенесла вторую ногу, цепляясь каблуком за желоб, и осторожно выпустила раму. Скат медленно поднимался от середины здания, с края, на котором стояла Эдит, и приходился вровень с крышей на его углу. Эдит отчетливо видела место, где он достаточно пологий, чтобы на нем еще можно было стоять, и в достаточной близости от крыши, чтобы можно было ухватиться за крепление водосточного желоба и подтянуться. Придерживаясь руками за стену, Эдит осторожно начала подниматься. С этой стороны здания почти не было ветра, но она все равно трижды схватилась за юбку, подол которой грозил взлететь до пояса.