Монгол, не зная моих внутренних терзаний, не сводит с меня взгляда. По его застывшему в ожидании лицу видно насколько мое согласие важно для него, и решаю про себя:

«А почему бы и нет! Может быть этот степняк прав, и другого шанса побывать в средневековом Киеве у меня больше не будет»

Непроизвольно улыбаюсь своим мыслям, а вслух спрашиваю:

– Как зовут то тебя?

– Куранбаса. – С готовностью отвечает мой новый знакомый, и я с трудом переварив это странное имя, поднимаюсь.

– Ну что ж, пошли, Куранбаса, поглядим чем может удивить город Киев.

Пока идем, выясняю, что мой новый приятель вовсе не монгол, а кипчак. То бишь по русским понятиям – половец. Я то разницы между монголом и половцем не вижу, а вот местные, наверняка, распознают, и этого-то как раз «мой друг Куранбаса» больше всего и опасается.

«Наверное, он прав. – Размышляю, не сбавляя шага. – Половцу в русском городе есть чего бояться. Война со степью идет уже давно, и претензий у тех и у других накопилось немало. Чем я смогу ему помочь, не знаю, но парень явно на меня рассчитывает».

Мы уже вышли с княжьего двора, и стража у ворот лишь проводила нас скучающими взглядами. У главной башни верхнего города тоже никто нами не заинтересовался, и мы двинулись по дороге к подолу.

Вышли на центральную площадь – базар еще в полном разгаре. Народу не протолкнуться. Мой провожатый, словно зная куда идти, свернул налево, и мы, обойдя основную толкучку, выходим к лавкам золотарей. Их к моему удивлению и впрямь здесь немало. Идем по рядам, прицениваемся – в основном изделия из янтаря и речного жемчуга. На мой, избалованный двадцать первым веком вкус, так себе поделки, но у степняка глаза загорелись, видно, что ему нравится. Вот он, взяв с прилавка золотую сережку, поднял ее на уровень глаз и зацокал.

– Вах, вах, вах! Сиринай самой красивой девушкой будет на свадьбе!

Купец в лавке мгновенно напрягся, не спуская с товара пристального взгляда.

– Эй, чужак, ты смотреть-то смотри, а руками не трогай!

Вижу, мужик в любую секунду готов выскочить и подкрепить свои слова делом. Поднимаю открытую ладонь в успокаивающем жесте и отбираю украшение у половца.

– Здесь так не принято. – Ложу сережки обратно и в этот момент слышу совсем рядом срывающийся на крик громкий голос.

– Ты пошто, крысеныш, цену то задираешь?!

Оборачиваюсь и вижу трех крепких парней в длинных кольчугах, подпоясанных широкими кожаными ремнями. Один из них, положив ладонь на рукоять меча, грозно надвинулся на купчину за прилавком.

– Мы что, по-твоему, на олухов деревенских похожи.

Продавец однако ничуть не испугался, а даже наоборот заорал зло и задиристо.

– Ты кого это крысенышем обозвал?! Думаешь, раз за князем стоишь, так на тебя, отродье ты новгородское, и управы не сыскать?!

Вот теперь мне стало интересно по-настоящему. Рассматриваю участников ссоры. Ребята в кольчугах чуть повыше будут. Длинные светло-русые волосы, бороды коротко стрижены, а лица скуластые, словно вырублены из камня. Киевлянин же черный, с такого же цвета бородой-лопатой. Кряжистый как пень, с круглым лицом и цепкими карими глазами.

С иронией замечаю, что братья-славяне похожи друг на друга как небо и земля, а ситуация там уже накалилась до предела. Княжий дружинник, оставив в покое меч и выдохнув в сердцах:

«Ах ты пес!» – размашисто засадил кулаком в заросшее бородой лицо киевлянина. Тот кувыркнулся за прилавок, и оттуда донесся его заливистый вой.

– Вы посмотрите, люди киевские, что деется! Среди бела дня дружина княжья народ честной грабит!

Я уже было подумал, что конфликт пришел к своему логическому завершению, но к моему великому удивлению, купец вдруг вылетел из-под прилавка и тараном попер на дружинника. Тот, видимо, ожидал подобного еще меньше, чем я и, не удержавшись на ногах, полетел на землю. Два сцепившихся человека, волтузя друг друга, покатились по пыльной дороге, а вокруг начала собираться любопытная толпа. Не прошло и пары секунд, как я оказался в самой гуще зрителей и вокруг послышались яростные крики.