Прадеда своего и того поучает. Не дал мультфильм досмотреть, переключил телевизор на другую программу, на те же «Вести», встанет перед ним и, жестикулируя ручками, а то и, грозя пальчиком, картавя, начинает выражать несогласие. Говорит, вначале надо мультик досмотреть, потом «Ветти» – «с» ещё плохо выговаривает. Другой бы, наверное, посмеялся, пошутил бы, а деда Никифора на такие порядки охватывает возмущение.

– Ещё эта мне указывать будет? Убери её с глаз моих!

За всё время, почти за год их совместного проживания, ни разу даже мороженное ребенку не купил, не говоря уж об игрушках и других малостях.

Раньше дедушка Никифор был, как помнится, добрым, хотя и требовательным. Был шутлив, но категоричен в оценках поведения, как своего, так и окружающих. Учил внучку Екатеринку быть честной, рассудительной, не стеснятся говорить правду. С детства она усвоила его правила, и поступала так, как ей подсказывало его воспитание. Ещё в школе у неё возникали трения со сверстниками, поскольку не всякий мог снести прямолинейного о себе мнения.

Это ей больше мешало в жизни, чем помогало. То ли время сильно изменилось, почти на столетие шагнуло вперед; то ли люди изменились, моральный ценз в них понизился настолько же лет, но, так или иначе, а Катя оказалась на этом поле выступающим предметом, на который натыкались житейские ветра. И этот уступ в характере постепенно твердел, закалялся и становился основой жизни, стержнем. В детстве она часто болела простудными заболеваниями и не могла по этой причине посещать садик, школу, а потому оставалась дома. Катеньку отводили к дедушке и бабушке, и там она находилась, бывало, с утра до вечера. Катю любили, но, однако, не до безрассудства.

Дед Никифор излишнее баловство пресекал. И «тесал» характер внучки по своему образцу и подобию. И это ему удалось, девочка была упряма, бескомпромиссна и прямолинейна в суждениях. Потом произошёл перерыв в их отношениях, родители внучки Катеринки и внука Гошани (Георгия) переехали и очень далеко. Как шутил дед Никифор:

– Совсем рядом. Всего-то три лаптя по карте.

А поскольку братишка ещё не знал, что собой представляет лапоть, да и она лишь по картинкам, то переделали его выражение по-своему: «Три локтя по карте». То есть, если представить школьную карту СССР на классной доске и на ней отложить три раза ту длину, что от пальцев до локтя, то сложится как раз то расстояние, на которое они уехали от дедов. И это измерение почти точь-в-точь укладывалось в этот отрезок на карте, равный шести тысячам километров. Их отношения прервало не только расстояния, но и время и довольно продолжительное, на три-четыре года, за которое характеры у обоих менялись с учетом особенностей пола и возраста, и даже из-за задиачной принадлежности каждого. Но общее в них что-то сохранилось.

Изредка, в год или два года раз, дедушка с бабушкой преодолевали премудрое расстояние на «скором» поезде и проведывали своих детей и внуков, но это были эпизодические встречи, от которых в душах старых и малых оставались лишь радужные воспоминания.

Но вот дети подросли. Катя окончила среднюю школу, и стала работать на электроламповый завод, где тут же поступила в техникум, выбрав отделение по профилю своей работы. Гошаня, после восьми классов, поступил учиться в ПТУ, где продолжил среднее образование и осваивал сразу две специальности: автослесаря и водителя автомобильного транспорта. Пошёл по стопам деда, чему тот был рад. Но вскоре началась не то – перестройка, не то – расстройка, и «Лампочка» лопнула, обанкротилась.

Многим, в том числе и Кате, пришлось искать работу, и там, где придётся. Даже какое-то время пришлось помотаться коробейниками, с тюками, с барахлишком. Но, за что бы они ни брались (после демобилизации из Армии к ней подключился и брат), у них ничего путного из этих начинаний не получалось. Надо хорошо знать спрос на вещи там, где в них нуждаются, изучать этот рынок сбыта. Им же такую связь по неопытности установить не удавалось и потому они, если не прогорали, но и не зарабатывали. Только себя вымаивали.