Я до сих пор не объяснил ей свой план от начала и до конца. Даже не сказал, почему мне так важно победить. Томас предпочел бы, чтобы я от этого воздержался, но я считаю, что это жизненно необходимо. Для того чтобы все получилось, мы должны быть в состоянии хотя бы немного друг другу довериться.

– Расскажи мне о себе, Роза.

– Где ты научился играть в покер? – вместо этого спрашивает она. – Я думала, что в России это запрещено.

Я чуть склоняю набок голову, удивляясь выбранной ею тактике уклонения. Значит, она не любит говорить о себе. Понятно.

– Так и есть, – просто говорю я. – Азартные игры запрещены законом, но в модных клубах и ресторанах бывают тайные комнаты. Чтобы туда попасть, нужно заплатить.

– Мне нравится, прямо как в фильмах про Джеймса Бонда. Я так предполагаю, ты в своем клубе тоже проводишь подпольные? Я бы так и поступила.

– Может быть, может быть… Любовь к играм я унаследовал от своего отца – он был известным игроком.

Роза хихикает над шуткой, понятной только ей.

– Полагаю, он был или жалким типом, или гением.

– Первый вариант. А ты?

Секунду она колеблется, а затем наконец отвечает, пристально глядя мне в глаза:

– А «что» я? Ты о моем отце? Или о том, где я научилась покеру?

– Что тебе больше нравится.

Она озорно улыбается, глядя куда-то мне через плечо, в сторону окна.

– У меня был наставник, – вздыхает она после долгой паузы. – Сначала он передавал мне свои знания. Потом, поняв, что у меня талант, он решил этим воспользоваться. Я стала для него подарком судьбы. Способом разбогатеть. А я слишком сильно его любила – достаточно сильно для того, чтобы это ему позволять.

Видимо, я не лучше этого мужчины, поскольку понимаю его. В некотором смысле я делаю то же самое. Я молчу, не мешая ей продолжать. К сожалению, она быстро приходит в себя и снова смотрит на меня.

– Чего именно ты от меня ждешь? Что я научу тебя считать карты? Что стану твоим Кэлом Лайтманом? Или ты ждешь помощи в совершении величайшего обмана века, типа как в «Одиннадцати друзьях Оушена»? Ничего не имею против, но только если я буду Мэттом Деймоном – он не только самый красивый, но еще и самый умный.

Я понижаю голос и очень коротко объясняю свой план. Я рассказываю ей о Тито и своем нестерпимом желании победить. Она спрашивает, почему я так против него настроен. Я вру, отвечая, что до сих пор он всегда побеждал меня, и не всегда это было честно, – что тем не менее правда.

– А, так, значит, он мухлюет.

Я в ответ киваю. Она снимает свой пиджак, обнажая шелковистые и слегка загорелые плечи. По нашему ряду расползается запах ее духов – сладкий запах персика и сандала, похожий на шепот смутного воспоминания в лучах солнца, затерявшегося в полях среди оливковых рощ.

– Тогда просто нужно его сдать. Проблема решена.

Я категорически отказываюсь.

– Это слишком просто и гораздо менее весело. Я хочу, чтобы он мне проиграл.

Кажется, ее несколько удивляет мой твердый и решительный тон. Томас тоже думает, что его нужно сдать. Именно так он с самого начала и посоветовал мне поступить, когда три года назад я ему об этом рассказал. Я все еще верен словам, сказанным в тот день.

– Я человек чести.

– Сказал тот, кто в нашу первую встречу мухлевал, – парирует она, выгибая бровь.

Я мягко улыбаюсь.

– Это другое. Я жульничал не ради победы. Я бы и без того тогда выиграл.

– Я думала, такое предсказать невозможно.

– Мой оппонент вспотел, словно свечка у огня, – терпеливо отвечаю я. – Не нужно быть асом в определении лжи, чтобы понять, что у него на руках было не больше одной пары. Он очень плохо блефовал.

– Тогда зачем ты жульничал?