Несовершенство народного суда, которое вызывает недовольство и населения, объясняется следующим: 1) по Туркестанскому положению судьей может быть всякий туземец, не только не получивший образования в высшем мусульманском учебном заведении, но даже неграмотный, тогда как при мусульманском владычестве в оседлом населении судебная власть вверялась только лицам, компетентным в мусульманском законоведении и известным с этой стороны ханскому правительству; 2) в настоящее время решения народного суда, как бы они ни были по существу неправильны и даже с шариатом несогласны, обжалованию перед русскою властью не подлежат; тогда как при мусульманском владычестве решения казиев могли быть обжалованы правителю страны и, в случае незаконности таковых, отменялись, с удалением от должности неправых или нетвердо знающих шариат судей, и 3) в глазах туземного населения народный судья не есть должностное лицо, назначенное Правительством и от сего последнего получающее определенное вознаграждение за свою службу, а представляет собою слугу общества, от воли которого зависит избрание его. Совокупность этих обстоятельств выразилась в том, что в народные судьи благодаря широко практикующимся при избирательном процессе подкупам попадают нередко люди или недобросовестные, или же совершенно невежественные, стоящие в умственном и образовательном отношениях ниже многих представителей избиравшего их общества. Эти невежественные люди, имеющие по закону право решать дела первостепенной, в материальном и нравственном отношениях, важности, постановляют решения, иногда совершенно неправильные с точки зрения шариата. Вынужденный подчиняться таким решениям, народ не понимает, почему могущественная русская власть не может защитить его отменой неправильного судейского решения. Непонимание это усложняется еще тем, что туземцам очень хорошо известно право русских людей жаловаться на свои судебные учреждения в соответственные высшие инстанции и этим путем добиваться отмены неправильных решений. Кроме того, народные судьи, не получая от Правительства определенного жалованья, присвоенного всем должностным лицам туземной администрации, и имея право взимать за свои судебные действия вознаграждение на основании существующих по сему предмету обычаев, неизвестных не только русской власти, но иногда и самим туземцам, нередко позволяют себе в этом отношении злоупотребления. В результате такого положения дел получается недовольство народа не столько народными судьями, сколько русской Администрацией – всесильной и могущественной по управлению миллионным народом и совершенно бессильной в отношении той микроскопической части его, которая носит название народных судей и которой предоставлено право безапелляционного решения дел, даже таких, которые, по русскому закону, подсудны окончательно одному лишь Правительствующему Сенату.

Описанный порядок отношений русского управления к туземному суду продолжаться не может: и интересы правосудия, и престиж русской власти, поколебленные этими ненормальными отношениями, требуют реорганизации народного суда в самом непродолжительном времени чрез подчинение его ведению русской юстиции, что благодетельно отразится на устойчивости народного суда и придаст ему необходимый авторитет. Немалую пользу от такого мероприятия можно ожидать и в том, что чины судебного ведомства, став в тесное соприкосновение с органами местного правосудия, получат необходимые средства для изучения мусульманского законодательства и приобретут все те знания и опытность, какие потребуются от них в будущем для окончательной замены местных народных судов одним русским судом».