– Жизнь кончилась вместе с душой. Душа не воскреснет, она не воскресает – это закон.

Трое вышли из иномарки, это был «Мерседес», оставив водителя за рулём. Конечно, это были люди с Лубянки, отличимые от всех и от всего люди, опрятные, аккуратно подстриженные и чисто выбритые, пахнущие дорогим коньяком со времён середины прошлого века. Им интересно быть сотрудниками своей «конторы», как они называли промеж себя свою организацию, и распространили свою кликуху на окрестные ведомства, нисколько не заботясь о впечатлениях, тянущихся за этими серыми мышами – ещё раньше, чем прилип к ним коньячный запах – так это с начала прошлого века.

Трое вышли из иномарки. Как трое вышли из леса, не блуждая в лесу, а сознательно проживая в нём годы, прячась в тени деревьев от солнечных лучей и в дуплах дубов, от проливных дождей.

– Не буду с тобой шутить, – сказал старший из «конторы», обращаясь к старшему из полиции, – нельзя силы тратить попусту. Поэтому просто скажем, человека этого, который несомненно труп, мы забираем от вас без лишних слов, без актов приёма- передачи и другого какого – либо словоблудия. Одним словом, без объяснений. Ясно, коллеги?

– Чего тут не ясного. – ответил старший из полиции. И пожал плечами. – А труповозку вызвали?

– Вызвали.

Полицейским, как всегда в подобных случаях, дали понять, что этот труп не их дело и о нём должно им забыть. Впрочем. смерть этого человека на Москворецком мосту из другого моего романа. Она притязательна для меня тем, что каким то образом мной была предугадана смерть Бориса Ефимовича Немцова

А между тем, в дали от Москвы в периферийных районах России и в близких к Москве городах, независимо от происшествия на Москворецком мосту, в умах людей взвешивалась тревога и носилось по умам что то тревожное. Оттуда все смотрели на Москву, а Москва показывала себя в той роли, которую столица играла. Устоявшиеся фигуры власти устояли и даже не покачнулись, а толпа застыла в нерешительности и не знала что ей делать, когда власть не призналась, просто намекнула, что ей стало известно о своих просчётах и будет их исправлять цивилизованным путём, но не уступками требованиям, доносившимися с площадей и улиц. А сама, по собственной своей воле, по собственному разумению, по собственному желанию помочь людям в их не лёгкой жизни.

Люди снова, как бывало, засели по кухням, вздыхать и скрипеть зубами, вместо сказок о реформах хотят не сказочных реформ, а чего то другого. А, между прочим, что это такое, помилование Президентом Ходарковского, дождавшись от олигарха прошения о помиловании и почему Президент не миловал его без прошения. Наверное тому было в темнице очень комфортно – так думал Президент что ли? Но Ходарковский умеет себя подать не слабее Президента. Говорят, как только его разбудили ночью на нарах, он не помчался в Кремль благодарить Президента за помилование, то есть за предоставление ему свободы. Глазом не могли моргнуть наблюдатели за происходящим, а он уже в Германии благодарит Геншера за проявленные им и Германией участие в его судьбе. А Россия в спешном порядке снабдила Ходорковского паспортом и выездными документами. Наверное считает этот шаг своеобразной высылкой из страны в надежде, что Ходорковский больше не возвратится, поняв своё положение.

Непознанная эта страна Россия до сих пор. И потому неведомая многим и в не последнюю очередь неведома и непознана она нами, из числа русских людей, и в не последнюю очередь из числа властвующих. Не ведают что творят, ей богу. А расчёт то был один – всё это должно выглядеть как выдворение из страны, о чём говорит спешная выдача паспорта. А вообще то действия бывшего директора ФСБ понять трудно. А наверное так хотелось оригинальности своих действий и ожидал от олигарха иных действий: вот явится под стены Кремля и попросит приёма, что бы попрощаться и поблагодарить за помилование. Только не расчитал Президент, что найдутся люди в России, пусть из олигархов, которые отважатся пренебречь свиданием с ним и словами благодарности за предоставленную свободу в его адрес. Этих слов Президент как ни ждал – не получил. Но ведь опять слукавит, если спросить: а Вы, господин Президент, ждали от олигарха слов благодарности?