Она бы предпочла услышать тысячу замечаний от Пантелеева и прочих, чем один укор от Пашки.

– Да потому что я любил тебя! А ты трахалась на стороне, сука! За деньги, сука! Зачем ты так? Паскуда, шлюха, тварь! – Пашка кричал так, что в ушах звенело. – Строила из себя любящую, приличную, думала за лошка меня держать! Но тебя сдали с потрохами и слили информацию в сеть. Мне раскрыли на тебя глаза друзья, я долго не мог поверить, все оправдывал тебя, какая ты у меня порядочная, честная, пока тебя не показали мне на «Курицах Владивостока». Ты прославилась, дорогая, теперь звезда! Человек, который слил тебя, указал точные даты, когда и где ты ему давала. Как раз в те дни, когда мы не виделись, или я уезжал, или ты моталась в свои «командировки» да с подружками по кабакам, теперь ясно, с какими «подружками» и по каким «кабакам»!

Алла не дослушала. Все поплыло перед глазами. В висках застучало, а грудь сдавила тупая боль, стало больно слушать, жить, дышать… Ее метущейся страдающей душе стало слишком тесно внутри, захотелось вырваться наружу и биться, биться…

– Переста-а-ань! – закричала она.

На нее обрушилась истерика такой мощной силы, что подкосились ноги. Не в силах устоять, несчастная рухнула на пол и зарыдала громко, с надрывом. Словно сквозь туман Алла видела, как одержимый яростью Пашка выкрикивал обидные слова, размахивал руками, выплескивая все, что накопилось в нем за эти дни. Глядя на его красное, яростное лицо, никто бы не поверил, что этого парня всегда отличали выдержка, спокойствие, стальные нервы.

– …Ну почему же ты такая тварь? Я всегда считал тебя особенной, все для тебя делал, а ты обычная шлюха! – доносилось до Аллы сквозь поток слез, рыданий. – И что вам, шкурам, не хватает? С вами по-хорошему – вы издеваетесь над мужиками! И ты такая же!…

– Пашенька, это все ложь, на меня наговорили! Моя совесть чиста, я этого не делала, поверь! – взмолившись, подползла к нему зареванная Алла.

– Я что, олень, по-твоему? – отдернул ногу парень. – Я бы хотел не верить. Но откуда ему знать детали? Что делаешь, как любишь… – его слова прозвучали как-то глухо, на щеке блеснула слеза.

Не стоило говорить в этот момент о чувствах Аллы: последние слова сразили ее наповал! Сперва она томилась в неведении, почему Пашка ее игнорирует, теперь же ужасалась от обвинений в том, чего не совершала. Какая мерзость! И кто такое про нее придумал? Понимала: у нее серьезный враг, но плохо представляла, где и кому перешла дорогу, раз человек поставил цель сломать ей жизнь, и у него это неплохо получалось.

– Паша, покажи мне своих «куриц» и то, что выложили про меня, – сказала она севшим голосом, на что Пашка молча включил компьютер и вышел на свою страницу в соцсети.

– Смотри, любуйся! – горько усмехнулся он, скрывая за усмешкой боль.

Закрытая группа «Курицы Владивостока» создавалась как мужская. В подписчиках состояли исключительно парни, девушки при всем желании попасть туда не могли, их заявки сразу отклонялись, и за этим строго следили. Статус «выведем всех сук на чистую воду» определял цель создания: «Куриц» придумал некто обиженный на жизнь и женщин с целью поглумиться над бывшей; когда же число подписчиков перевалило за тысячу, группа стала своего рода базой данных непотребных девиц города, чтобы другие парни знали «героинь» в лицо и отношений с ними не заводили. О девушке анонимно размещали красочный рассказ с фото, а внизу в комментариях беднягу оплевывали все, кому не лень. Кто-то один придумал, и, как по цепной реакции, «Курицы» распространились по всей стране, в каждом городе завелись свои «курятники».