Заметив знакомый поворот, Дина выдохнула:

- Мы почти пришли… Вот дом, в котором я живу… - она облизала пересохшие губы, разглядывая полуразрушенное здание.

- Кучеряво живете… - без улыбки ответил парень, приподняв бровь.

Сквозь пелену навернувшихся на глаза слез и ночную темень Дина с трудом различала свои окна. Часть дома, где находился ее подъезд, была целой, а вот последние два подъезда зияли сквозными дырами и остовами лестничных проемов. Быстрым шагом Дина миновала оставшееся расстояние и открыла дверь, заметив, что она почему-то была не металлической, а деревянной. Но ошибки не было – это ее дом…

- Не торопись, - Тимур догнал ее и придержал за плечо.

Дина закрыла глаза, оглушенная и потерянная. Ладонь Тимура была холодной – он замерз так же, как и она, - но его присутствие рядом было сейчас самым необходимым. Дина даже представить не могла, что бы она делала здесь в одиночестве и смогла бы вообще дойти сюда. А главное, зачем? Что теперь делать с осознанием того, что мир перевернулся? Или это она попросту сошла с ума?! Однако, второй участник событий стоял рядом и производил впечатление вполне вменяемого.

Поднимаясь по лестнице, Дина дрожала от блуждающего сквозняка. Форточки бились от порывов ветра, и от этого звука Дина вздрагивала, словно от удара хлыстом.

- Какой этаж? – уточнил Тимур, настороженно разглядывая пыльные стены и выщербленные ступени.

- Пятый… - хрипло произнесла она и тут же прижала ладонь к горлу, чтобы не расплакаться.

- Направо? Налево? – Тимур чуть приобнял ее за талию, когда она споткнулась в темноте.

Оказавшись перед нужной дверью, Дина привычно потянулась к звонку. Но Тимур опередил ее и, толкнув дверь, шагнул внутрь.

- Ты здесь живешь? – озадаченно огляделся Тимур. – Извини, но смахивает на конуру.

- Зато своя, - хмыкнула Дина.

Она вошла следом, привычно нащупав выключатель. Щелкнув пару раз и убедившись, что света нет, решительно направилась в свою комнату. Толкнула дверь, прислушиваясь к знакомому скрипу, а затем переступила порог. Ее моментально охватило непонятное чувство - будто в очередной раз реальность ударила плашмя о стену как игрушку-лизуна - и вот она уже сползает по стене, ожидая, когда ее соскребут от пола.

- Эй-эй! – Тимур едва успел подхватить ее и оттащить на допотопный диван.

Когда Дина без сил рухнула на выцветший жаккард, густая серая пыль поднялась до самого потолка. Тимур зажал нос двумя пальцами и закашлялся.

- Да тут никого не было хрен знает сколько лет! – воскликнул он, морщась и потирая слезящиеся глаза.

Сейчас он меньше всего напоминал того столичного хлыща с шикарным загаром и дорогим парфюмом, который предстал перед Диной в клубе. И загар, кажется, поблек, да и от аромата остались лишь отголоски. Во всяком случае, Дина его уже почти не чувствовала.

Сжавшись в комок, она мрачно разглядывала обстановку, пытаясь осмыслить увиденное. Это ее комната, но… не ее…

- Что за город у вас, а? Что здесь творится? Кто-нибудь мне объяснит? – громко вопрошал Тимур, шагая туда-сюда, от окна до противоположной стены.

- Не мельтеши, - голос ее надломился, но Тимур наконец замер на полпути, а затем и вовсе присел на корточки, чтобы лицо Дины оказалось на уровне с его. Он искал ответ в ее глазах, а она лишь медленно переводила взгляд с одной вещи на другую и хмурилась, потирая шрам на виске.

Комод, старенький телевизор с круглым экраном на низкой тумбочке, бумажные выцветшие обои с отставшими кусками, деревянный письменный стол с подпалинами. Что-то из вещей было ей знакомо, а что-то она видела впервые. Взять, к примеру, диван. Еще вчера она спала на нем, старательно укладываясь между двумя выпиравшими пружинами. Покупка нового спального места стояла следующим пунктом после переклейки обоев и побелки потолка. Комод и стол пока устраивали, тем более что новых позиций в свой план по модернизации жилища Дина не вносила по вполне понятным причинам. Татьяна пообещала помочь с ремонтом, но пока они даже пересечься толком не могли. Решили, что займутся этим, когда Дина сдаст экзамены и получит заветный диплом. Телевизора в ее «настоящей» комнате не было, и это, пожалуй, единственное, что вносило дисбаланс в рассуждения о природе происходящего.