Именно этот его «второй уровень» жизни наполнял его существование красками. В Лизе Феликс находил много удивительного, девушка никогда не жаловалась на отсутствие публичной составляющей в её жизни. От неё нельзя было услышать жалоб на то, что они вместе «уже давно никуда не ходили» или что «они уже давно не собирались с компанией» Все подобные поведенческие клише были полностью исключены из жизни Лизы. Девушка имела свои собственные интересы, вполне «земные», понятные ей и не обязанные интересовать кого-либо ещё. Она понимала, что Феликс тоже имел право на «личное пространство» и никогда не покушалась на это благо. Однако у Лизы оставались свои секреты, в отношении которых она с самого начала взяла с Феликса обещание, никогда её не расспрашивать. Периодически, раз в три месяц, Лиза уезжала к родителям и оставалась с ними на протяжении полной недели. Каждый день она отзванивалась Феликсу, чтобы не заставлять его лишний раз волноваться. Лиза сама выступила инициатором видео-звонков, что позволяло Феликсу видеть её, и где она находилась. Во время нескольких таких видео-сессий, которые девушка находила весьма забавными, Феликс получил возможность немного рассмотреть интерьер комнаты в которой девушка жила с детства. Это была самая обыкновенная «девчачья» комната, и Феликс, видя всё это, вспоминал рассказ Селены, в особенности те моменты, когда девушка описывала ему отношение окружающих к Лизе.

За всё время, родители Лизы ни разу не появились в объективе видеокамеры, поэтому этот вопрос продолжал оставаться «тайной за семью печатями»

Лиза возвращалась из таких поездок, и их совместная жизнь продолжала течь в привычном русле.

Идею о том, чтобы сделать Лизе предложение Феликс вынашивал длительное время. За то время, что они прожили вместе, им довелось переживать и ссоры. И именно эти, казавшиеся неизбежными, элементы совместного сосуществования, становились своеобразными камнями в жерновах воодушевлённости Феликса. С какого-то момента, он понял, что несмотря на всё время, проведённое вместе, Лиза даже и не думала раскрывать своему возлюбленному свою главную тайну. Разговоры на тему её семьи оставались табуированы, а от самого Феликса Лиза ничего никогда не требовала. С какого-то момента мужчине стало казаться, то, что называлось красивым словом «доверие», с большей степенью вероятности могло быть безразличием. Перспектива быть попросту безразличным Лизе по-настоящему удручала Феликса. Он всё чаще размышлял над этой «находкой», понимая, что уйти от этого ощущения будет совершенно невозможно до тех пор, пока не ликвидирована неопределённость между ним и Лизой. В результате своих мысленных «самобичеваний», мужчина пришёл к неутешительному выводу о том, что ему было бы легче перенести измену, чем осознание того, что его возлюбленная относилась к нему безразлично.

Феликс предпринимал попытки вести диалог. Лиза была максимально открыта, ей нечего было скрывать, но и это обстоятельство не служило мужчине утешением. Уже достаточно хорошо зная характер девушки, Феликс понимал, что очень скоро он ей может и вовсе надоесть. Тогда, подталкиваемый «демонами отчаянья» мужчина решился сделать ей предложение. Идя на этот шаг при данных обстоятельствах, он полагал, что возможно перспектива замужества, столь манящая для абсолютного большинства женщин, сможет эмоционально «затянуть узел» на нём и его любимой. Согласие Лизы, в данных обстоятельствах, требовалось не столько для его счастья, сколько для восстановления его утраченного душевного спокойствия.

Предложение, которое Феликс сделал при всех необходимых, сопутствующих условиях, было встречено девушкой спокойно. Хотя мужчина и заметил, что Лизе, наверное, впервые за всё то время, что он её знал, не нашлось что ответить. Девушка не была поражена, на неё это предложение не произвело должного впечатления, однако она быстро опомнилась и одарила Феликса ласковой улыбкой. Лиза, скорее всего, понимала, что для мужчины было очень важным понимать, что все, что он делает, соответствует некоему плану, порядку вещей, прописанному «симпатическими чернилами» в «альманахе социальных традиций» Харктер Феликса был таковым, что мужчина попросту не был приспособлен к «жизненной гибкости». Вся его жизнь базировалась на принципах, которые помогали ему в его карьере, из-за чего он возвёл их в ранг высших законов. Двое молодых людей, живущих вместе некоторое время, непременно должны были пожениться. Это бы означало, что ещё одна ступень социального соответствия проедена. Штамп в паспорте сработал бы в качестве галочки напротив ещё одного выполненного пункта в жизненном плане Феликса.