Несмотря на то, что Вероника – последний человек, которого можно было заподозрить в увлечении приличной музыкой, в ее искренней любви к группе не было сомнений. Старый потрепанный блокнот кричал об этом громче тысячи слов. Как это обычно бывает в ситуациях, когда кто-то внезапно находит своего единомышленника, Зинаида вмиг лишилась всей былой агрессии по отношении к новенькой. Правда, Вероника еще об этом не знала.

Задумавшись, Зинаида не заметила, как соседка вернулась в класс. Зато сама Вероника сразу же увидела дорогую своему сердцу вещь в руках врага. Она никогда не была конфликтной, но, испугавшись, что склочная соседка может как-то испортить ее блокнот, девушка не на шутку разозлилась. Приблизившись к парте, она уже была готова сказать какую-нибудь грубость, но Зинаида вдруг начала медленно поднимать руки ладонями вперед, как бы признавая свою вину.

– Извини, – виновато проговорила она, тем самым окончательно поставив Веронику в тупик. – Я тут сильно накосячила, пока тебя не было, но готова все компенсировать! У меня есть коллекционное издание с концертами Queen, да и вообще много чего!

Обретя единомышленниц в лице друг друга, девушки были вне себя от радости. С тех пор они очень сблизились и стали проводить вместе все свободное время. Оказалось, что Зинаида вовсе не такая мегера, какой казалась поначалу, а Вероника далеко не такая бестолковая, как о ней думало полшколы.

– Так что там с Медком? – шепотом поинтересовалась Зинаида, пока учительница истории монотонным голосом рассказывала про Хрущевскую модернизацию. – Каспраныч, ей-богу, я за себя не отвечаю, если сегодня вечером ты опять «сорвешься» и напишешь ему про Ласточкина.

– Я…

Не дав Веронике ответить, Зинаида тут же продолжила:

– Слушай, он меня уже капитально достал своей лоснящейся харей. Ходит по школе, как павлин. И мне каждый раз хочется выдернуть ему из жопы все перышки до единого. Почему вы все сходите от него с ума? Даже учителя! Мне Надька Гриценко рассказывала, что ему физичка откровенно завышает оценки. Физичка! Зверь во плоти! Значит, Чумаковой мы поставим тройку, а идиоту Ханину – четыре, ведь он весь такой вежливый, опрятный, да еще и играет в футбол! Ведь это немаловажно, когда дело касается физики!

Вероника попыталась вклиниться в монолог Зинаиды, но та будто не замечала робкий шепот подруги.

– …Если не слушаешь нас с Приходько, то послушай хотя бы Ритку. Она тебе дело говорит. Этот Ханин уже давно бы бегал за тобой, если бы ты не бегала за ним. Но нет, надо ему в контакте написывать всякую ахинею… Да ему все пишут по сто раз в день, понимаешь? Не удивлюсь, если и физичка тоже. Зачем и ты туда же? Ты же умная, уж я-то знаю!

– Но… – предприняла Вероника очередную попытку объясниться.

– И ладно бы ты сделала это один раз, так нет! Ты написала ему миллион сообщений! И про кого? Про Ласточкина, который даром никому не уперся!

– Да я как раз и хотела… – успела вставить Вероника, но и эта попытка не увенчалась успехом.

– …Как будто если это не сработало первые три раза, – продолжала тараторить Зинаида, – то обязательно сработает на двадцатый!

Решив больше не пытаться вклиниться в увещевания подруги, Вероника притихла. А Зинаида, тем временем, распалялась все сильнее, постепенно переходя с шепота на громкое шипение. Аделаида Романовна, учительница истории, уже начала неодобрительно поглядывать в их направлении.

– Не поняла, я тут сама с собой разговариваю? – заметив взгляд учительницы, возмутилась Зинаида.

– Да ты ж слова не даешь вставить, – пробормотала Вероника, прячась за учебник. – Сегодня я решила, что больше не буду вести себя, как дура, и позорить весь благородный род Каспранских. Раньше Медок хотя бы отвечал мне в ВК, и у меня была иллюзия того, что мы с ним вроде как общаемся. А сейчас, если мы случайно сталкиваемся в коридоре, он вообще смотрит как будто сквозь меня. Когда я это поняла, мне стало стыдно за себя и свое поведение. Да, он, конечно, прекрасен до одурения, но это не повод бегать за ним и выставлять себя в таком свете. Его друзья, включая Ласточкина, уже откровенно ржут надо мной. Я понимаю, сколько дров наломала, но теперь все будет по-другому. Честно, Зин.