Что? Что будет дальше? Если Он перезимует эту зиму, что дальше???

Раньше Он часто сидел у окна, наблюдал за лесом. Его успокаивал его размеренный, за десятилетия сложившийся ритм жизни. Несмотря на внешнее спокойствие, в траве копошилось великое множество насекомых, на ветвях в гнездах сидели птицы, выводя потомство, цвели цветы, летали бабочки, росли ягоды, грибы, орехи и другие дары дикого леса. Все там было взаимосвязано и размеренно. Все для кого-то или для чего-то служили. А Он сидел у окна и являл собой полную противоположность всей этой жизни: никому не нужный, даже для себя не существующий, так как Он не знал ни своего имени, ни сколько ему лет, ни кто Он.

Теперь, когда за окном лил дождь, все живое спряталось от взора или заснуло да весны, вид за окном навевал еще большую тоску. Поэтому Он или сидел за пустым столом, закрыв глаза, или лежал на кровати за полинялой шторкой.

Было постоянное чувство дремоты и усталости. Казалось, когда-то Он уже испытывал нечто подобное…Может быть Он раньше много работал и оттого не высыпался и уставал? Нет… Это что-то другое…

Глаза сами собой закрылись, и Он снова погрузился в дремоту…

–Денис! – позвал приятный женский голос.

–Что? -вяло ответил Он спросонья.

–Денис! – снова позвал голос…

Он резко открыл глаза и рывком сел в постели. В доме никого, кроме него не было.

Денис!!! Его зовут Денис!!! И этот голос… Он определенно ему знаком.

Сон, как рукой сняло. Мысли, взбудораженные внезапным озарением, метались, путаясь еще больше, превращаясь в разляпистую кашу, в которой, как в болоте тонули остатки здравого смысла. Он, как загнанный зверь, стал метаться по дому. Двери жалобно скрипели, половицы подхватывали этот стон, а Он то широкими шагами измерял комнату, то выбегал в сени, натыкаясь в темноте на лавку и таз, потом снова забегал в комнату, тревожно всматривался в разбухшее от дождя окно, снова начинал метаться… Наконец, окончательно выбившись из сил, тяжело упал на колченогий стул, оперся о край стола и глубоко вздохнул. Выдох был медленным, Он как бы приходил в себя. Закрыл лицо ладонями, взъерошил волосы и, наконец, широко улыбнулся. Теперь Он не был никем. Сейчас, в эти мгновения, родился на свете человек. И имя этого человека было -Денис. И этим человеком был Он.

Глава 7

–Ну что же Вы, голубчик, нельзя же так. Позвать надо было. Недалеко я тут. А Вы сами все…Нельзя так, батенька. – медсестра причитала, укладывая под голову больного измятую подушку. Своей речью она напоминала медсестру XIX века. И употребление этих слов: «голубчик», «батенька». Да и образ ее соответствовал этому представлению необычайно: вместо белого халата – темное платье в пол, поверх которого был одет белый фартук с широкими лямками на плечах. На голове ее красовался белый платок, завязанный на затылке. Волосы убраны на пробор и затянуты в тугой большой пучок. Видимо, Наталья Сергеевна, несмотря на свой возраст, могла еще похвастаться богатой копной волос. Сам ее возраст, при этом, сложно было определить: лицо было явно уже не молодое, но не испещрено морщинами, как у старухи. Напротив, кожа была гладкой, хотя уже и потеряла былую девичью упругость. Выбивалась из образа лишь одна деталь: из кармана фартука торчал мобильник. И в это мгновение он зазвонил. Наталья Сергеевна взяла трубку. Некоторое время она слушала торопливое щебетание ее абонента. Потом ответила:

–Нет, Дашенька. Такого человека в нашей больнице нет. А ты спроси, может быть ее интересует мужчина лет 50-ти, высокий… Имя, к сожалению, сказать не могу. Он после ДТП ничего не помнит…Нет? Жаль… И никому то он не нужен…