– Удивительно. Мне нужно немного собраться с мыслями. Ты говорила о моих воспоминаниях?

– Да, я говорила, что ты не совсем понял, как именно происходил процесс выбора сценария.

– Точно, я вспомнил. Продолжай, пожалуйста, бабушка.

– Воспоминаний не случайно было именно три. Они, точнее, мы должны были точно убедиться в том, какой путь ты изберешь, поэтому испытания было три. Первое – испытание страхом. Ты вспомнил, как защитил Веронику от издевательств Сержа. Несмотря на то, что он был сильнее тебя, и никто не хотел за неё заступиться, ты отважно встал на её сторону. Таким образом, ты сделал первый шаг – показал, что готов защищать слабых и не идти на поводу у общественного мнения, даже если больше никто не готов тебя поддерживать. Второе испытание – хотя, не совсем правильно, наверное, называть это испытанием, скорее, второй этап – это когда ты увидел, как Ганс списывает контрольную работу у Сержа. Ты мог рассказать об этом учителю сам, мог рассказать, когда он спросил у тебя, мог ничего не делать после этого, но ты поступил иначе. Учителю ты ничего не сказал, а вместо этого поговорил с Гансом, ничего не говоря Сержу тоже. Таким образом ты показал, что готов бороться за справедливость тихо, спокойно – и благородно. Именно так по-настоящему и отстаивают справедливость. Третий этап – испытание жадностью. Я не случайно в тот день задержалась, ты должен был оказаться на той улице и подобрать тот кошелек. И ты должен был быть голодным, иначе эффект был бы значительно меньше. У тебя был огромный соблазн потратить хотя бы одну монету на еду, но ты не сделал этого, а вместо этого вернул кошелек в ценности и сохранности той женщине, которая даже не удосужилась поблагодарить тебя. Как видишь, у тебя было целых три глобальных выбора, и по несколько вариантов внутри каждого из этих выборов – целое множество сценариев. Ты мог защитить слабых и побороться за справедливость, но не вернуть кошелек. Или не защищать слабых и не бороться за справедливость, но вернуть кошелек. В каждом из этих отдельных случаев, твоя жизнь изменилась бы. Ты выбрал максимальный сценарий – защитить слабость, побороться за справедливость, избрать честность. С тех самых пор все события, которые ты считал странными или случайными таковыми больше никогда не были. Это была подготовка. Скоро узнаешь к чему именно, а пока хватит. Я итак рассказала тебе слишком много, тебе потребуется время, чтобы обдумать мои слова. Помни одно – я гордилась тобой, Анхельмо, тогда, горжусь и сейчас. Всё только начинается, мальчик мой. Всё только начинается.

– Анхельмо? Ты спишь?

Анхельмо дёрнулся, как будто его ударило небольшим разрядом тока.

– Анхельмо? Всё хорошо?

Он не спал. Голос Петра раздавался в его голове несмотря на то, что телефонная трубка лежала на телефоне, который даже не звонил.

– Анхельмо, ты отключился. Приходи в себя. Слушай мой голос, я выведу тебя из этого состояния. Слушай мой голос. Вспомни белую комнату.

Что-то явно пошло не так. Анхельмо попытался оглядеться вокруг, но не мог этого сделать. Точнее, оглядеться он сумел, но не сумел ничего увидеть, не на чем было сфокусировать взгляд. Вместо этого он испытал леденящий ужас, который наполнил всё его существо, как будто тысячи иголок одновременно вонзились в кожу и с каждой секундой входили в тело всё глубже и глубже. Страх сковал его изнутри, он находился в пустоте, в вакууме. Вокруг ничего не было. Вообще ничего не было. Анхельмо пытался двигать рукой, но это было равнозначно попытке не приземляться после прыжка вверх. Его рука двигалась и не двигалась одновременно. Он сам двигался и не двигался одновременно. Он не знал, как бы он описал это состояние, если бы его попросили изложить на бумаге свои ощущения в тот момент. Он просто существовал в ужасе. Если бы не голос Петра, Анхельмо бы, наверное, свихнулся.