Заходим в очередную дверь, снова коридор. Он заканчивается, и мы оказываемся в чем-то похожем на больницу. Зейн поворачивается к нам и снимает с себя респиратор. Теперь я вижу его лицо полностью. Голубые глаза, темные короткостриженые волосы, острые скулы, ровный нос и тонкие губы.

– Можете снять респираторы. Дверь справа отделяет вас от того, чтобы остаться в этом месте. Все по очереди заходите туда, вас осматривают, а после военные из третьего отряда проводят вас в нужный отсек.

– Осмотр? – спрашивает дама, что плыла вместе с нами.

Парень поворачивается к ней и смотрит холодным взглядом голубых глаз.

– Так точно. Осмотр.

Вот черт! Он сын полковника Келлер. Сначала я даже не обратила внимания на то, что их фамилии одинаковы, как и высокомерные голубые глаза.

Кажется, очередь никогда не кончится. Время длится бесконечно долго. Кроме нашего автобуса пришли ещё люди из двух других. Ожидающие маются в нетерпении и усталости. Ведь тут даже негде присесть. Кроме Габи, тут ещё семь детей, и даже у них нет сил играть или резвиться.

Спустя пару часов я всё же вхожу в комнату, где собрались по меньшей мере десять человек в белых халатах. Все они в масках и перчатках. Мужчина в возрасте оборачивается и кивает мне в сторону дальней стены.

– Присаживайся на кушетку и закатай рукав до локтя.

Прохожу мимо множества приборов, складывается ощущение, что сюда принесли всё, что придумало и создало человечество за последние десятилетия.

Устраиваюсь на кушетке и снимаю куртку. Я настолько грязная, что после меня нужно будет кушетку поменять. Ко мне подходит доктор и, как я понимаю, медсестра. У девушки в руках планшет, пока доктор выкачивает из меня кровь, медсестра быстро задает вопросы и конспектирует мои ответы.

– Имя?

– Александрия Брукс.

– Возраст?

– 17 лет. Почти восемнадцать.

– Хронические заболевания?

– Нет.

– Группа крови, резус фактор.

– Вторая положительная.

Вроде.

– Дети?

– Нет.

– В вашей семье есть психологически неустойчивые люди?

– Нет. Или мне об этом неизвестно.

– Аллергии?

– Нет.

– Контакт с зараженными?

Тут я запинаюсь, и девушка впервые переводит взгляд с планшета на меня.

– Контакт с зараженными имел место быть?

– Да, – отвечаю я.

– Какого характера?

– Я спасалась и…

– Более кратко, пожалуйста.

– Я их видела.

В разговор вступает доктор:

– Металлические детали в теле имеются?

– Нет.

– Раздевайся до нижнего белья и ложись в аппарат.

Снимаю с себя всё, кроме трусов и спортивного лифчика. Подхожу к аппарату МРТ и ложусь, в руки мне дают грушу и объясняют, что в случае панической атаки я должна нажать на нее, а не пытаться выбраться самостоятельно. С тихим жужжанием проезжаю в импровизированный гроб с закругленной крышкой и, зажав в кулаке всю свою волю, жду, когда меня отсюда выпустят.

Громкий звук оглушает, пытка для ушей длится примерно десять минут.

Вопли раненных птиц прекращаются, и меня выпускают на волю. Возвращаюсь к кушетке, около пяти минут на меня вообще не обращают никакого внимания, я одеваюсь, с трудом натягивая грязную одежду, а потом подходит доктор.

– У вас на лодыжке следы зубов. Человеческих. Это был зараженный?

Чертов Стив, я и позабыла о нем.

– Возможно, – лепечу я.

– Что значит возможно? – уточняет доктор.

– Я спасалась и могла не заметить, как…

Доктор отрицательно качает головой, и я замолкаю.

– Мисс Брукс, здесь ложь неуместна.

– Да, это был зараженный.

– Вот так бы сразу. На сутки вас поместят в блок для наблюдения, в случае непредвиденных обстоятельств мы будем вынуждены попрощаться с вами, если же опыт пройдет успешно, вы сможете остаться.

– Опыт?

– Контакт с вирусом Т001.