Я осеклась, почувствовав, как в горле встает ком, на глаза навернулись непрошеные слезы. Лерка с ума сходила по Гарри. И если уж начистоту, то этот самый Стайлс образца какого-то там далекого года, плакатами с которым была увешана вся стена в её комнате, вполне сгодился, если бы мне захотелось написать фанфик. Памяти моей погибшей дочери.

Но я не писала фанфики. Мой роман заинтересовал сам Голливуд, а это вам не такие уж и шутки. Если твою книгу хотят экранизировать, значит в ней немного больше смысла, чем в обыкновенном трибьюте кому бы то ни было – ныне живущему или давно почившему. По крайней мере, именно в этом я убеждала себя всякий раз, когда после просмотра какого-нибудь распиаренного блокбастера единственной мыслью, которая меня занимала, было: какую дурь курили продюсеры и авторы картины и где её достать.

Заметив слезы в моих глазах, Бен шумно выдохнул и взял меня за руку:

– Прости, я не хотел тебя обидеть, задеть твою …хм… писательскую гордость, что ли…

– Я не пишу фанфики, Бен. И ты не задел мою писательскую гордость, – я улыбнулась, смахивая одинокую слезинку, покатившуюся по моей щеке. – Что вообще за термин такой? Писательская гордость! – я фыркнула и зарылась лицом в ладонях.

Воспоминания о Лере всегда приходили из ниоткуда, и я ни черта не могла с этим поделать. Но я не собиралась откровенничать с Беном на эту тему, особенно сейчас, когда его явно беспокоило что-то другое. И мне было необходимо знать, что именно.

– Но ты задал этот вопрос, и мне хотелось бы понимать, откуда он взялся и почему тебя так озаботило мифическое сходство книжного героя с кем бы то ни было.

Я вытерла слезы ладонями и посмотрела на Бена, который, казалось, чувствовал себя не совсем уютно. Он прикусил нижнюю губу и отвел взгляд, барабаня пальцами по своим коленям. Он явно нервничал, и это окончательно сбивало меня с толку. Я подалась вперед и коснулась его руки.

– Бен? Да что такое происходит?

Он выпрямил спину и мотнул головой.

– Я же говорил тебе, что работаю с селебрити?

Я кивнула, все еще не понимая, к чему он клонит, но смутное чувство тревоги уже пустило корни в моей груди.

– Я редко откровенничаю на эту тему, поскольку связан договором о неразглашении. И… И просто избегаю этого, чтобы быть уверенным, что через меня люди не захотят подобраться поближе к таким известным артистам… Не пойми меня неправильно. Но твой герой – буквально зеркальное отражение Дилана. И это поразительное портретное сходство… Я обязан был спросить. Потому что если это действительно так, и у тебя есть какие-то связанные с этим планы…

– Какие планы? – мне казалось, что у меня из-под задницы опора уходит вместе со стулом, на котором я сидела. – О чем ты говоришь, Бен? И при чем здесь МакФолл, черт его дери? Я понятия не имею, что он за человек, чем живет, чем дышит. И послушай, все люди делятся на «типажи», некую совокупность признаков, характерных для определенного типа. Наверное, ты сильно удивишься, но существует целая околонаучная теория, система некоей Двин Ларсон, которая делит людей на типажи. И знаешь, что самое удивительное? Их всего четыре: Гамин, Романтик, Натурал и Драматик. К какому относится герой моей книги? Драматик. Дилан МакФолл? – я ткнула пальцем в экран телефона и открыла первую попавшуюся фотографию. И мысленно поразилась внешнему сходству своего героя с неким реальным парнем, которое непонятно почему так взволновало моего бойфренда. Сглотнув ком в горле, я продолжила говорить: – Высокий, стройный, жилистый. В лице доминируют острые черты. Губы узкие, глаза посажены глубоко. Скулы визуально выделяются. Чистый Драматик.