И вот теперь… мне представился уникальный шанс, о котором мечтает любой автор. Мой роман заинтересовал кинопродюсеров. Могла ли я сказать «нет»?

Воодушевленная открывающимися передо мной перспективами новой жизни и подбадриваемая моей неугомонной приятельницей, я выставила свои апартаменты на продажу, и спустя три недели мой самолет приземлился в лондонском аэропорту Хитроу. И моя жизнь в очередной раз разделилась на «до» и «после».

Что мне всегда нравилось в Инге, так это ее прямолинейность и решительность. Она не любила откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня. Терпеть не могла недомолвок и предпочитала горькую правду даже самой ласковой лжи. Она была честна с собой и оставалась верна собственной теории, что лучше быть, дословно цитируя, «одинокой и счастливой, нежели замужней и ещё более одинокой». Я всегда по-доброму завидовала её удивительной способности наслаждаться каждым днём и всем происходящим, даже если хорошего в этом было с натяжкой.

Инга знала себе цену и умела производить неизгладимое впечатление на людей любого пола и возраста. Ее самоуверенность иногда зашкаливала, но мне казалось, что именно благодаря этому свойству характера она добилась таких высот в профессии. Инга Шнитке была литературным агентом, открывающим ногой двери в кабинеты главных редакторов самых известных издательств мирового уровня.

И именно это она делала прямо сейчас, пока я вытирала очередную дозу выступившего пота со лба бумажной салфеткой. Инга толкнула дверь ногой в туфле от Джимми Чу, и мы вошли в кабинет генерального директора Random House, где за круглым столом сидели пять человек. Руководство уважаемого издательского дома захотело лично познакомиться с перспективным автором книги, четыре тысячи экземпляров которой, вопреки самым смелым прогнозам, были проданы в первую же неделю. По словам Инги, они вознамерились прикормить меня, но также желали убедиться, что я не гот и не мужчина и внешне, хоть и отдаленно, соответствую коммерчески успешному образу автора психологического романа. Проще говоря, издательство было настроено извлечь из меня и моих книг максимальную выгоду и хотело понимать, оправдаются ли запланированные на мое продвижение расходы.

– Дамы и господа, – коротко, по-деловому кивнула им Инга, стуча каблуками по паркету в их направлении. – Прошу любить и жаловать. Лиза Гарбер, – она демонстративно указала на меня широким жестом.

Пять пар любопытных глаз обратились ко мне, и я отчетливо прочитала в них некоторое удивление или даже разочарование. Вероятно, эти люди надеялись увидеть Кэтрин Трамелл3, самоуверенную и сексуальную, но получили лишь блёклое ее подобие, какое можно во мне разглядеть, подключив фантазию и развитое воображение. Я нацепила на лицо вежливо-доброжелательное выражение и собрала всю волю в кулак, чтобы не драпануть оттуда. В отличие от Инги, уровень моей самооценки нуждался в качественной проработке.

– Инга, Лиза, присаживайтесь. Можем предложить вам напитки?

– Благодарим, но нам некогда чаи гонять, – ответила Инга с милейшей улыбкой на лице и упёрлась кулаками в отполированный до блеска стол. Все присутствующие в комнате повернулись к ней, а я остановилась чуть позади, поражаясь про себя ее хамоватости.

– Наш автор в городе и с завтрашнего дня приступает к работе. Все пожелания и рекомендации я получила на почту. Сроки утверждены, и после того как новый роман ляжет на этот стол точно в назначенный день, мы выслушаем ваши предложения и заключим окончательную сделку относительно прав на экранизацию «До и после». Мы пришли только чтобы вы убедились в том, что Лиза Гарбер действительно существует и чертовски хороша собой, – Инга театральным жестом указала на меня и добавила: – Ну и подписать протокол намерений, раз уж она здесь.