– Отвечай, – приказал Никто.

И Маркус ответил едва слышно со страхом в голосе:

– Да, мой хозяин, я помню вас. Вы воин, военачальник.

– Да, – Лис наморщил лоб. – Он сломанный. Ты его сломал, Ник.

Никто только фыркнул:

– Он раб.

– Сними с него маску.

Никто достал ключ, расстегнул замок, снимая с Маркуса рабскую маску. Маркус не поднимал глаз, на его осунувшемся лице по-прежнему ярко выделялась позорная татуировка. И Корс, увидев, что изображено на щеке Маркуса, округлил глаза.

– Вот, – сказал Никто, – твой мальчишка в порядке. Его не обезобразили больше, как ты боялся. – Он передал цепь Лису:

– Держи, играйся, не очень понимаю, зачем он тебе, да ещё за такую цену, но раз тебе так хочется…

Лис смотрел на Маркуса, и его лицо больше не было радостным:

– Неужели нельзя было обращаться с ним бережнее?

– Он жив, Лис, он раб. Что ты от меня сейчас ещё хочешь? Я его не трогал! Его не били и не трахали! Его держали в сковке просто для того, чтобы он не наложил на себя руки, и он ждал тебя.

– Как игрушка в коробке, – сказал тихо Лис.

– Что?

– Спасибо, господин. Спасибо за этот подарок.

Никто оскалился довольно:

– Вот так.

Они втроём смотрели на Маркуса, потому что его слишком реалистичная, в мельчайших подробностях, татуировка невольно притягивала взгляд, даже если и не было желания на это смотреть. Член был как настоящий, и его головка словно прижималась к уголку губ Маркуса. И Маркус, видимо, поняв, на что они смотрят, сжался ещё сильнее, его глаза наполнились слезами, – что и говорить, нечистые здорово подшутили над ним. И его прежний хозяин явно имел некоторое чувство юмора.

– Это можно убрать? – наконец спросил Лис.

– А зачем? По-моему, красиво, – ответил Никто, едва сдерживая смех.

– Он учёный!

– И что он тут будет изучать?

– Он изучает флору и фауну нашего мира.

– Это что? Он может мутить препараты?

– Флора – это растения, а фауна – животные, – вмешался с объяснениями Корс.

– И что? Он будет изучать животных?

– А их поймали? Медведя поймали? – спросил Корс.

– Да, – кивнул Никто. – Нечистые всех словили, снова рассадили по клеткам. Нечистые легко их нашли, они их словно нюхом чуют.

– Ну, это понятно, – заметил Корс.

– Так и что ты будешь делать с медведем? – продолжил Никто, глядя на Лиса. – Зачем его изучать? Чтобы дрессировать? Не сложится с троном, будешь бродячим артистом? Колесить по городам с дрессированным медведем? Устраивать представления?

Никто с усмешкой смотрел на Лиса, ожидая его реакции, а тот замер на секунду, пытаясь справиться, и потом ответил спокойно:

– Да, конечно, потеряю армию, буду командовать медведем. Размалюю лицо как шут, мне не привыкать, и буду бродячим артистом. Колокольчик в нос одолжишь?

– Лис… – Никто запнулся, – если не победим, он мне самому, похоже, пригодится. Прости за то, что подьебал.

– Всё в порядке, – ответил Лис.

Корс смотрел на них очень серьёзно: и Лис, и Никто выглядели какими-то неухоженными, замученными. Лису было чуть за тридцать, а Никто и того меньше, но выражение их лиц – у обоих сильно шрамлёных, поломанных, видно что «поживших» и прошедших многое, – с явным отпечатком усталости, вызывало неприятные чувства. Лис бы сказал, наверное, что они выглядят заёбаными. Корс подумал, что это неприличное слово, к сожалению, подходило сюда, как нельзя лучше. Он сам, хоть и был старше, но язык не поворачивался сказать, что «он годится им в отцы» – настолько Корс безупречно выглядел. Ухоженный, следящий за собой и своим внешним видом, достойный представитель истинной расы чёрных. Красивое, чистое лицо, без единого шрама. Горделивую осанку, прирождённого господина, дополняла, явно, со вкусом подобранная, дорогая одежда.