Никаких следов девушек, ни одного намёка на их присутствие, что откровенно говоря приводит в полное отчаяние после нескольких часов блужданий. Невыносимо жарко, тело всё липкое от пота и ужасно щиплет от многочисленных ран и царапин, которые безжалостно оставляют на нашей коже встречающиеся на пути кусты.

– Нужно отдохнуть и подумать, что делать дальше. – скидывая с плеч рюкзак, выдыхает парень и без сил плюхается на землю. – Мне кажется мы ходим по кругу. И теперь вряд ли вообще сможем найти дорогу назад к машине.

Я согласна с Сергеем, но ничего не отвечаю, лишь присаживаюсь рядом и протягиваю ему бутылку с водой, потому что свою парень, не обращая внимания на мои протесты, уже выпил.

– Жрать охота. – делая глоток, говорит он и с надеждой роется в рюкзаке.

– Да.

Через немного закатываюсь истеричным смехом, когда Сергей машет перед моим лицом небольшой пачкой печенья Wagon Wheels и шоколадкой сникерс. Еда так себе, учитывая жару и практическое отсутвие воды, но мы сейчас рады и этому. Конечно в автомобиле остался дорожный холодильник с полуфабрикатами и напитками, но мы уже не надеемся найти дорогу обратно, а тащить всё это с собой показалось нам глупым.

– Одно радует, надоедливых мошек и комаров совершенно нет! – говорю, с трудом проглатывая растаявший шоколад, пытаясь хоть как-то приободрить друга.

– Да, что тоже весьма странно. Это лес, тут должно быть полно всякой живности, а я ещё ни одного жука или паука не встретил. – ещё сильнее хмурясь, отвечает Серёжа.

– Странно, но не могу сказать, что это меня расстраивает. – меня передёргивает, когда я представляю всю эту живность ползающую по своему телу.

Подниматься на ноги не хочется. Тело ломит от непривычки, хотя я прилежно посещаю спортзал два раза в неделю. Лёгкие балетки растоптались и набили мозоли, которые теперь щипят и делают каждый шаг неприятным и болезненным. Достаю из своего рюкзака флакон с хлоргексидином и начинаю пшикать на кровоточащие ссадины и царапины на руках и шее. Серёжа смотрит на меня и печально усмехается. Я согласна с ним, в данной ситуации это выглядит глупо и маленькие царапины меня должны волновать сейчас меньше всего, но я должна хоть что-то делать, чтобы не погружаться в мысли и не начать с горечью понимать, что нам крышка.

– Ты чувствуешь? – вдруг настороженно оглядываясь, спрашивает парень, и я вижу, как сильно напряжены его мышцы. – Становится прохладнее.

– Туман… – отвечаю, сглатывая вязкие слюни, уже начиная ощущать слегка уловимый аромат плесени и гнили.

– Чтобы не случилось, не отпускай меня. – шепчет парень и крепко прижимает к себе, заключая мою хрупкую фигурку в объятия.

Я утыкаюсь ему в грудь носом и тоже обхватываю его за талию, прижимаясь к нему так сильно, на сколько осталось сил.

Меня трясёт, холодно так, что зубы стучат, болью отдаваясь в висках. В ушах какой-то гул и шорох, кажется даже какой-то устрашающий шёпот. Хочется кричать, но я лишь сильнее зажмуриваю глаза, с радостью осознавая, что всё ещё продолжаю чувствовать теплоту тела друга, что он рядом, со мной и если мы умрём, то вместе и мне не придётся скитаться тут одной в ожидании своей участи.

Неприятные ощущения бегут по телу, словно меня трогают сотни маленьких ручек или скорее противных липких щупалец. Вероятно Сергей ощущает тоже самое, потому что начинает дрожать так же, как и я.

Потом всё затихает и становится уже невыносимо холодно, словно наши тела погрузились в лёд. Кажется, что кровь холодеет и начинает с каждой секундой всё медленнее и медленнее бегать по жилам. Моё сердце бьётся медленно и гулко, так же как и у моего друга по несчастью. Хочется спать…