С разбегу нырнув в воду, Данил был удивлён тем, что вода не оказалась прохладной или тёплой, она явно существовала, так как он чувствовал её упругость и влагу, но температура воды была идентична температуре воздуха вокруг. Легко переплыв небольшое озерцо, Данил выбрался на другом берегу, продолжая удивляться тому, что не испытывает прохладу от мокрой одежды на ветру, как это бывает обычно, и решил прогуляться по оазису, узнать его границы.

Как учил монах, Данил подошёл к первой пальме и дотронулся до её ствола, уходящего в синее небо на метров десять не меньше. Кора оказалась не привычно гладкая, как будто трогаешь пластиковую трубу. Закрыв глаза, Данил представил под своими пальцами грубую, испещрённую вертикальными волокнами, кору древесины. Он отродясь не трогал пальму руками, но именно так себе это представлял, почувствовав рукой шероховатость, он открыл глаза. Ствол пальмы принял серовато-коричневый цвет, а полоски на коре ствола приняли горизонтальное положение, а не то как он себе это представил, при этом это выглядело гораздо гармоничнее и естественнее. Удивившись такому факту, Данил посмотрел на другую пальму, её ствол был такой же, как и у пальмы, у которой он стоял. Запомнив этот инцидент, когда его проекция фантазии не сбылась в полной мере, а осуществилась на свой манер, Данил продолжил исследовать оазис.

Песок под ногами был самым обыкновенным, только нереально белым. Данилу не хотелось это менять, этот необычный цвет ему нравился. Сам оазис оказался не большим. От озера вглубь пустыни растительность распространялась максимум на метров тридцать, дальше начиналась беспощадная, жаркая пустыня, границы которой были Данилу не известны.

Только выйдя за территорию своего оазиса, Данил ощутил раскалённый, почти испепеляющий ветер. Внутри его Вондера всегда было тихо и спокойно, если ветерок дул, то он был ласковым и нежным. Вернувшись в свой оазис, Данил, к своему изумлению, обнаружил кроме пальм, появившуюся у оснований стволов деревьев невысокую зелень в виде травы, кустарников, небольших пальм. Это делало ландшафт более живым и красочным. Стало ясно, что его Вондер помаленьку наполняется объектами, живой природы, только почему это происходит помимо его воли, было непонятно. Только подумав о том, чтобы спросить об этом монаха, Данил тут же проснулся.

Солнце сияло в зените, значит, те полчаса в Вондере ему обошлись примерно восемь часов реального времени, подумал Данил. Рядом монаха не оказалось, Данил покрутил головой, увидел лишь несколько групп туристов, слушающих своих гидов, паломников, всегда куда-то спешащих, передвигающихся, словно муравьи по лесной тропинке.

Беспокойства не возникало, пока он был в отключке: воровать у него было нечего, на этот раз телефон и всё ценное он оставил в номере отеля, ну кроме пары мелких купюр, что он взял с собой на всякий случай, а как раз они лежали по-прежнему в кармане. На людей, находящихся в трансе или медитирующих в буддийском храмовом комплексе никто не обращал внимания – здесь таких полно.

Хотелось пить, во рту прямо пересохло, язык прилипал к сухому нёбу. Данил спрыгнул с каменного приступка и направился к ближайшей торговой палатке, каких здесь было полно. Там, где турист, торгаши тоже навариваются неплохо, всегда можно продать бутылку воды, какие-нибудь местные лакомства, те же батарейки или сувенир.

Купив банку не особо холодной колы (холодильники в палатках отсутствовали), Данил вскрыл её и припал к металлу губами, наслаждаясь в меру сладкой, пузырящейся жидкостью.

– Как успехи Данил? – спросила продавщица торговой палатки, женщина небольшого роста, трудно поддающаяся возрастному анализу.