Его представления о том, как начать разговор, были почерпнуты из фильмов и аниме. Типа, когда главный герой произносит стереотипные фразы, такие как: «Ты со мной, не так ли?» или что-то подобное. Это звучало настолько фальшиво, что аж волосы на затылке шевелились. Мэлс часто вспоминал такие сцены и недоумевал, как кто-то может воспринимать такие вещи всерьёз. В реальной жизни всё оказалось совсем не так.

В юности он искренне верил, что люди действительно общаются так или что он будет выглядеть круто, если начнёт разговор с этим странным, как будто списанным с экрана, подходом. Но результат всегда был одинаковым: окружающие с недоумением замечали его странные действия, и на лице Мэлса появлялся тот же самый кринж, который он сам ощущал в таких ситуациях. Он помнил, как это было: фразы вроде «Я тебя слышу!» или «Ты тут?» звучали абсолютно нелепо, особенно когда он произносил их вслух, даже если в комнате не было никого, кроме него самого. И каждый раз, когда он вспоминал об этих моментах, сердце сжималось от стыда.

Задача была сложнее, чем казалось. Начать разговор с тульпой было не так просто, как просто на автомате сказать что-то банальное. Это не просто было имитацией разговора, а целым новым опытом общения с несуществующим собеседником. Он всё время пытался представить себе, как будто это действительно не просто воображаемая фигура, а реальное существо с собственной личностью, с которой нужно строить диалог, как с любым другим человеком.

Но как начать? Было ли это вообще нормальным – начинать разговор с тем, кто, возможно, ещё не был «готов» воспринимать его как полноценного собеседника? Мэлс сдерживал себя, пытаясь найти для себя подход, но иногда его смущало, что он, возможно, неправильно начал всё это. И даже не понимал, как правильно делать, не знал, с чего начать. Ведь все эти стандартные фразы – это же просто стереотипы, придуманные людьми, но не имеющие отношения к реальности.

Он знал, что просто ждать, когда она «сама» заговорит, тоже не вариант. Он понимал, что тульпа – это не какой-то магический процесс, что это требует усилий, но, возможно, этого ему не хватало – именно желания или веры в то, что всё будет работать. Мэлс задумался. Может быть, ему нужно начать с чего-то простого? Молчания? Приветствия? Или, наоборот, с вопросов, которые могли бы стать точкой отсчёта для их общения?

– Эй, тут есть кто-нибудь? – Фраза, прозвучавшая у него в голове, как и ожидалось, оказалась стереотипной до ужаса.

– Олды здесь? – А это уже взято из интернет-мемов. Звучит еще более кринжовее.

– На месте! – Внезапно он услышал еле заметный, но отчетливый голос.

– Ты меня слышишь? А видеть можешь? – Вопрос прозвучал неуверенно, почти как шепот.

Мэлс на мгновение замер. Он был сейчас в своем вондерленде, и звук казался далёким, как будто из соседней квартиры, где кто-то разговаривает через гранённые стаканы.

– Тук-тук! – Теперь он отчётливо слышал постукивания через стену.

– Как я могу тебя видеть через стену? – Голос звучал приглушённо, будто пробивался через плотный слой ваты.

Мэлс нахмурился. Из-за искажённого звука он расслышал совсем другое:

– Какие возможности через тернии???

– Чего? – недоумённо пробормотал он, но тут же услышал глухой смешок с той стороны.

– Ахахах… – Голос словно дрожал от сдерживаемого веселья.

– Зайди в чат! – голос за стеной прозвучал так бодро, будто говорил старый друг, который давно ждал его прихода.

Он посмотрел на экран. Его компьютер в вондерленде выглядел привычно, но был лишь тенью настоящего, отражением его фантазий. В реальном мире он бы открыл браузер, ввёл ссылку, подключился. Но здесь всё работало иначе.