Ещё через пятнадцать минут, к одному из подранков, приблизились двое. Они жалобно скулили, обнюхивали товарища, тычась в него носами, пытались зализать рану.

Да здравствует тактика гориллы. Бросил короткий взгляд назад, туда, где волки будут атаковать со спины, снова открыл фонарь, дал две короткие очереди в сердобольных зверей. Ели успел укрыться, снова услышал над головой бух-бух-бух.

– Ага, собаки серые! Не на тех нарвались! – злорадствовал я.

Второй получил пучок игл в грудь и шею, подыхает с разорванной глоткой.И так, промежуточные итоги. Минус пять, осталось семеро. Последние двое совсем жуткое зрелище. Первый с простреленным насквозь боком, кишки вывалились наружу, лежит в луже собственной крови.

Стая снова стихла, начала расходиться по своим засадам.

– Ну, уж нет, – радуюсь превосходству собственного интеллекта. – Вот вам нежданчик.

Всаживаю ещё две короткие очереди, по паре игл, в отступающего врага. Одного сразу наглухо, второму угла перебила позвоночник. Волк взвыл, закрутился юлой, пытаясь подняться, но больше чем опереться на передние лапы, у него ничего не получилось.

Стая, не то в конец озверела, не то в конец отупела, кинулась на закрывающийся за мной фонарь. Целый час в свирепом припадке они атаковали корабль. Рычали, грызли и царапали когтями. Их осталось всего пятеро, но вот только теперь, они не отдалялись от меня дальше, чем на расстояние одного прыжка. И отходить дальше, как мне показалось, больше не собирались. Началась тактика измора.

Придётся идти ва-банк. На дне рюкзака, лежат три свето-шумовые гранаты, что когда-то, были заботливо вставленные в поясные отсеки лётного скафандра. Не знаю, с каких времён так повелось, но три гранаты и игольник в нагрудной кобуре, это обязательный атрибут пилотов штурмовика. Очевидно, были прецеденты. Вот и сейчас, прецедент, был как нельзя под стать.

Будучи абсолютно уверенным, что не успею закрыть фонарь, приготовил нож, гранату и пистолет-игольник. Отбиваться с винтовкой в кокпите было не с руки, да и опасно, уж слишком велика убойная сила. Не ровен час, можно и рикошет словить.

Открываю фонарь, бросаю гранату, жму закрытие фонаря. Одна проворная тварь успевает запрыгнуть и её накрепко зажимает, ломая кости. В агонии, хищник хватает меня за шиворот и начинает трепать как тряпку. Все мои питомцы забились в дальний угол. Краем зрения вижу, как ещё одна тварь пытается протиснуть морду в образовавшуюся щель фонаря.

В этот момент бабахнуло так, словно это я сам башкой в колокол ударил. Уши заложило, все звуки слились в единый, переливающийся гул, мир раздвоился и поплыл в разные стороны. Не отдавая особого отчёта своим действиям, почувствовав, что хватка зверя ослабла, начинаю бить ножом куда-то над своей головой. Ощутил, как за шиворот потекла горячая и липкая жижа.

Сознание чуть возвратилось, едва напомнив о своём существовании, отдавая искину команду на открытие фонаря. Волчья туша выпала наружу, скатившись по фюзеляжу.

Вижу троицу волков, беспомощно валяющихся у плоскости. Именно здесь разорвалась граната. Вываливаюсь за борт, пробую подняться, земля уходит из-под ног, и я на четвереньках ползу к ближайшему переростку. Нож, с активированной подачей энергии на его лезвия, за одно движение отсекает монстру голову. Перекатываюсь, и повторяю движение, отрубаю ещё одну клыкастую морду. Добиваю третьего и слышу позади, леденящее кровь рычание.

Волк держится увереннее меня, видно, что его мир тоже, ещё не собрался воедино, но острый нюх, ведёт зверя куда нужно. Прицеливаюсь в голову монстра. Бах! Задние лапы резко просаживаются. Смещаю прицел чуть правее. Бах! Дыра в боку. Ещё чуть правее и ещё один бах. Широкая грудная клетка распахнулась рваной раной, зверь последний раз издал протяжный хрип вместо рыка, рухнул, одарив меня взглядом, полным ненависти.