Но, помяни чёрта.

Из-за шиповника вывалила целая толпа. Я насчитал двенадцать мужчин. За ними, стараясь оставаться скрытыми кустом, толпилась группа женщин и несколько детей.

Снова были ыканья и уканья, снова были танцы вприсядку и размахивания руками, пока один из мужчин, с раскрашенным чем-то белым лицом, не указал в мою сторону. По его сигналу, ко мне направились двое. Люди явно тревожные. Намерения них не внушали дружелюбия.

– Ну-ка, идите нах… отсюда, черти сутулые. – решил последовать предыдущему опыту, но рука сама потянулась к игольнику в нагрудной кобуре.

К моему совету никто не прислушивался, и тогда я выстрелил в воздух. Эх, мне бы какой земной огнестрел, что-то типа ПМ, что бы дикари признали меня как Серёгу-громовержца. Но, увы, игольник издал только небольшой хлопок, от чего двое лишь слегка замедлили шаг. Крашеный, что-то гаркнул и присоединился к нападению.

До дикарей было буквально двадцать метров, и они быстро приближались. В прицельном огне не было никакого смысла, с такого расстояния не промахнусь, и я произвёл три беглых выстрела по атакующим. Поверьте, любой, даже самый прожжённый гуманист, будучи на моём месте, не постеснялся бы показать своё превосходство над примитивными. Ну, может, стрелял бы не на поражение. Вот только я не гуманист, и мне до усрачки страшно, когда приближаются трое здоровых мужиков с дубинами.

Первому игла вырвала часть бедра, второй получил ранение в грудь, а крашеному главнюку, игла угадила чётко в лоб, расколов его голову, как переспелый арбуз.

Аборигены, что следили за атакой, заыкали, не понимая, что происходит. Я выбрал следующую цель, готовый выстрелить в любую секунду. В этот момент, откуда-то из второй линии атакующих, прилетел камень, звонко хлопнув о фюзеляж гарпии. Играть в демократию и справедливость не было никакого желания, и следующей жертвой стал представитель второго эшелона. Я выстрелил человеку в сердце.

Прав был товарищ Кольт, когда говорил, что добрым словом и револьвером, можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом.

Дикари, поняв, что они погибают на любом расстоянии, стоит мне только указать рукой, попятились обратно. Для усиления эффекта, я натянул капюшон, активировал функцию камуфляжа, и скоро исчез на фоне закопчённого корпуса корабля.

Дикие подобрали своих погибших воинов и убрались восвояси. Больше я их не видел.

Вот вам и протокол невмешательства.

Следующие две недели не принесли никаких неприятностей и были полностью посвящены тренировкам и укреплению мышц. Теперь я тратил на занятия треть времени. Хотелось, конечно же, приводить себя в форму более интенсивно, но сказывался недостаток питания и общая, быстрая утомляемость.

Я освоил хождение на подпорках, используя две рогатины в качестве костылей, в результате чего, обследовал территорию, радиусом, метров триста от гарпии.

Смастерил небольшой простецкий навес, покрытый хвойным лапником, и неплохо защищающим от дождя. Короткий мелкий дождь случился уже дважды. Снега в лесу практически не осталось, лишь в паре мест, в небольших распадках, куда солнце совсем не проникало, и приходящий сверху тёплый воздух не мог прогреть углубление в земле, остались небольшие запасы.

С игольником я не расставался вообще, а удаляясь дальше, чем на сто метров, брал с собой винтовку. Мне очень понравилось восточное направление, так как туда путь проходил практически по ровной поверхности. Не имею в виду, привычные для леса перепады высот. Более того, на востоке был обнаружен ручей с чистой и чуть сладковатой водой, ну или мне так показалось, что вода сластит. Сюда я приходил пополнять свои запасы живительной влаги. Одного пакета и литровой бутылки мне вполне хватало на сорокачасовые сутки. Чуть севернее, вверх по ручью, между деревьями, просматривалась отвесная каменная стена, с углублением или пещерой, и небольшой полянкой. Но туда я ещё не дошёл, довольствуясь только тем, что разглядел издалека.