– И незачем так таращиться, – вдруг неприязненно сказала лягушка и почесала лапкой подбородок. Подбородок у нее был сиреневый с красными точками.

– Она говорящая! – ахнула Рита и победно оглянулась. Лёнька, который стоял поодаль и делал вид, что любуется голубыми окрестностями, сразу подошёл ближе и тоже опустился на корточки.

– Как невежливо! – все так же неприязненно сказала лягушка, посматривая то на Риту, то на Лёньку. – Я ведь не ору: ах, они говорящие!

– Про… простите, пожалуйста… – запинаясь начала Рита, но Фиолетовая лягушка и слушать ее не стала: только очень сердито квакнула, развернулась и запрыгала к розовым колокольчикам.

Как раз в этот момент раздался глухой раскат грома. После него в лесу стало совсем темно и тихо, ни одна фиолетовая птичка не щебетала на ветках, ни одна зеленая бабочка не порхала над цветами, ни одна веточка не шевелилась: все замерло перед бурей.

– Кажется, будет гроза, – многозначительно протянул Лёнька и почесал в затылке.

Рите на нос упало несколько капель.

– Смотри, они сиреневые! Сиреневый дождь! – закричала она и подняла руки. – Нет, погоди! Оранжевые! И розовые! И есть синие! Все капли разноцветные. Это разноцветный дождик!

Рита подставила руки под разноцветные струйки и с воплями запрыгала по полянке. Лёнька только молча моргал. Опять раздался раскат грома, в этот раз гораздо ближе. Лёнька внезапно распрямился. Ему подумалось, что если он ничего сейчас не сделает, Рита так и будет носиться по полянке, разглядывая цветочки и бабочки, еще очень, очень долго.

– За лягушкой! – проревел он, пнул Риту и бросился в розовые колокольчики вслед за Фиолетовой лягушкой. Рита припустила за ним.

В Лес пришла гроза. По голубым листьям вовсю барабанили крупные разноцветные капли; небо то и дело разрезали огненные молнии, и почти сразу за ними недовольно бухал гром. Рита изо всех сил пыталась не отстать от Лёньки и лягушки, но непроизвольно останавливалась полюбоваться очередной красотой: то бирюзовой травкой под старым пнем, то смешным кустом безумного розового цвета, от которого даже слепило глаза, то круглым цветком, состоявшим из одного-единственного лепестка, который постоянно яростно отряхивался от капель, как собака; а под его круглой крышей, прицепившись тонкими лапками к стебельку, пережидали дождь бордовые стрекозы и пчелы и распевали песни дождя своими тоненькими голосами. На ветках голубых деревьев вверх ногами сидели таинственные птицы и тоже подпевали грозе.

Это был удивительный Лес, и все в нем было удивительным – и звери, и растения. Даже дождь – ведь все его капли были разноцветными: лиловыми, зелеными, фиолетовыми, ярко-голубыми и даже оранжевыми.

Сразу было понятно, что Голубой лес очень любит грозу: он шумно радовался каждой капле, наполнялся шепотом, криками и трелями. И голубые деревья, и розовые кусты бубнили что-то, подставляя листья под струи дождя. От разноцветных капель и сами листья становились разноцветными.

Дождь старательно выводил свою песню, а Голубой лес подпевал ему на все лады. Порой они пели хором, словно подхватывая одну и ту же прекрасную мелодию; порой же сердились, начинали бестолково орать и перебивать друг друга, и тогда начиналась просто какая-то невозможная какофония.

Стараясь поспеть за лягушкой и за Лёнькой, но при этом не пропустить ничего такого интересненького, Рита в какой-то момент подняла голову и увидела на ветке прямо перед собой небольшую птичку с голубой грудкой, коричневыми крылышками и смешным бирюзовым хохолком. Птичка сидела не вверх ногами, как остальные птицы Голубого леса. Рита вытаращила на нее глаза: