– Ты же – папа Мигель, – пробурчала Кристина, чувствуя свою злость преступлением.

– А ты – дочь папы Мигеля. И мамы Карлы, кстати… В тебе половина Вертикали и половина Горизонтали… – голос папы Мигеля неожиданно ушел куда-то в другой мир.

– Но где же я, если во мне только ваши половинки? – растерялась Кристина.

– Половинки – это то, что мы тебе могли дать. Остальное зависит от тебя, – пожал плечами папа Мигель и отставил стакан. Посмотрел на Кристину и прищурился в свете пляшущего пламени в камине. – Вся жизнь человека в том, чтобы искать себя.

Кристина рассеянно осмотрела чан со всех сторон. Мама Карла не пропускала ни единого пятнышка. Но что-то в большой голове Кри не укладывалось.

– А ты уже нашел себя? – спросила она вдруг.

Ей казалось, что да. Потому что папа Мигель всегда знал, что ему нужно. Ну, кроме тех моментов, когда уставал делать счастье. Но и она уже привыкла – в эти моменты ты ДУМАЕШЬ, что все кончено. А на САМОМ ДЕЛЕ это не так. Главное – хорошенько пострадать, но не поверить, что это ВЗАПРАВДУ. И тогда все пройдет.

– Ну-у, не знаю, – протянул папа Мигель.

– Ну, как у вас дела? – весело зашла на кухню мама Карла. – Кри, ты закончила? – и мама Карла начала придирчиво осматривать чан.

– Я не знаю, – пробормотала Кристина и переложила скребок в другую руку. Уселась на скамью рядом с папой Мигелем.

– Но ты ведь был без пяти минут адмиралом? – вспомнила она давешний разговор. – Ты там себя не нашел?

– Как тебе сказать… – почесал папа Мигель макушку и посмотрел на маму Карлу. Она отставила чан и приготовилась внимательно слушать.

– Но был же! – с нажимом повторила Кристина. – Это же не сказка была, как все остальное?..

– Адмиралом? – уточнила мама Карла.

Она этого не знала. Хотя подозревала, что прошлое у папы Мигеля бурное. Но какая разница, что за прошлое, когда они теперь в настоящем.

– Без пяти минут, – поправила ее Кристина.

– Да, я любил плавать, – сказал папа Мигель медленно и просто. – Но когда я встретил твою маму, я полюбил ее больше.

Мама Карла покраснела. Ей стало стыдно, что она, может быть, загубила карьеру папы Мигеля. Четырнадцать лет назад!

– Но ты мог…

– Не мог, – ответил папа Мигель сразу. – Я хотел быть мужем, отцом… Может, не лучшим в мире, но лучшим из тех, какими мог стать.

Кристина раскрыла рот. Мама Карла почти что тоже.

– Ты… не жалеешь? – уточнила Кри. – Ведь плавать в море в сто раз интереснее!

– Я не жалею, – покачал папа Мигель головой и рассмеялся. – Вас я ни на какое море не променяю.

Мама Карла заплакала. Кристина не понимала, как это, но мама Карла утверждала, что так бывает от счастья. Папа Мигель всегда умел его делать неожиданно.

– Вы ведь лучше всякого моря, – раскрыл папа Мигель объятия своим растроганным женщинам.

В ту ночь Кристина не могла уснуть. Отчасти – из-за синяков и ушибов. Оно-то, хоть и песок, а падать несладко. Выносливость, самодисциплина… Вот и понятно, откуда папа Мигель все это знает. Он мог бы стать адмиралом. Без пяти минут – это почти то же самое, что ровно полночь.

Папа Мигель точно грустит об этом иногда. Вот почему он смотрит в море и в небо, когда ему плохо. Тогда он думает, что было бы, стань он адмиралом, а не папой Мигелем. Его бы точно уважали больше, и мама Карла бы не ругалась, что он мечтает, болтает или фехтует. Не заставляла бы и его мыть посуду, если она сердится. Он бы бороздил моря и бил пиратов, как Энрике.

Не было бы счастья на Холме Святой Марии и «Горизонта». Кристина вытаращила глаза и, кажется, темнота стала светлее. Такое представить невозможно, еще невозможнее, чем то, что тебя самого нет.