– Ты чего, рехнулась что ли под старость лет, подруга? Я тебя не узнаю, колись, что не так?

Синицына поджала губы и отвернулась в сторону, делая вид, что разглядывает редких прохожих.

– Только не говори мне, что ты того…

Ляля округлила глаза и даже рот приоткрыла.

– Того, – передразнила Юна.

– Да ладно? – заорала Ляля, чем изрядно напугала сидящую неподалёку пожилую пару, – А Макс что говорит?

Юнона выпятила нижнюю губу и не выдержав, разревелась. А заодно поведала подруге о своих злоключениях.

– Ну никогда бы не подумала, что Добровольский такой козел!

Юнона развела руками, что могло означать все, что угодно, и вновь всхлипнула.

– Но ты же не будешь оставлять ребен… – Ляля осеклась под строгим и удивлённым взглядом подруги, – Или будешь?

– Конечно буду. Что за вопросы…

– Но ты же понимаешь, какую ответственность берёшь на себя? Какое ярмо на шею взваливаешь? А если там двойня, ты об этом подумала? А если тройня или вообще четверня?

Юна вдруг некстати вспомнила свою новую знакомую и покачала головой.

– Ага, тридцать три богатыря. Нет там никакой двойни. Я уже на узи была.

– И все равно я бы на твоем месте…

– Но ты не на моем месте, – раздражённо перебила Юнона, – Поэтому твои рассуждения не уместны.

Ляля пораженно молчала, не узнавая подругу, и только качала головой.

Немного подумала и выдала:

– Ну ладно. Рожай, если хочется.

– Спасибо за разрешение!

– Только не обжирайся. У меня одноклассница на двадцать пять кило поправилась и превратилась в маленького бегемотика. Думали лопнет быстрее, чем родит.

– Ужас, – вздохнула Синицына, – Только это неконтролируемо. Есть хочу постоянно.

– Это пройдет.

– Когда? – простонала Юнона. – Через девять месяцев?

– В твоем случае уже через семь с половиной.

– Очень обнадеживающе… – хмыкнула Юна и с аппетитом набросилась на пирожное.

– А вообще ты знаешь, не унывай, подруга.

Синицына пожала плечами.

– Я и не унываю. Добровольскому только мечтаю в морду посмотреть…

– Твой Коленька уже посмотрел, – засмеялась Ляля, – И посмотрел, и плюнул, и нагадил.

– Угу. Теперь главное, чтобы не поймали. Не хотелось бы, чтобы его, дурака, по глупости на малолетку загребли.

Ляля с нескрываемым удовольствием отпила кофе и пощелкала ногтями по столешнице.

– Есть у меня одна идея… – промолвила Ляля и замолчала, с загадочным видом разглядывая Синицыну.

– Ну? – поторопила ее Юна.

– Я недавно с такими классными тетками познакомилась. Из секретного клуба.

– И какого же?

– Называется «Женская доля».

Юна фыркнула, стараясь не засмеяться в голос, и Ляля тут же надула губки.

– Согласна, название так себе. Но ты же даже не знаешь, от чего отказываешься! У нас там и доцент кафедры философии есть, и домохозяйка, которая раньше служила в милиции. И стюардесса есть, и даже актриса нашего драмтеатра. Просто представь какие люди…

– Прекрасные, – вытерев выступившие на глаза слезы, ответила Юнона.

– Вот, – наставительно кивнула Ляля, – А ты нос воротишь.

– И чем же занимается этот ваш клуб, стесняюсь спросить? Если он такой секретный.

– А ты не стесняйся, у нас все законно. Просто, – Ляля склонилась над столиком, чуть не задев своим большим бюстом тарелки, – У нас идет негласная война против мужчин.

Синицына даже рот открыла. Какая-какая война? Против кого?

– Да-да, – многозначительно подмигнула Ляля.

– А ты-то чего воюешь? У тебя вроде все хорошо с мужчинами?

– Это тебе так только кажется! – пылко воскликнула подруга, – Ты хоть понимаешь, что это такое – быть ослепительно красивой?

Юнона подавилась чаем и во все глаза смотрела на распалившуюся Лялю.

– Куда мне…

– Ой, прости. Я не то хотела сказать. Вернее, ты тоже ничего. Симпатичная. Очень даже.