– Клинок, мальчик мой, – с улыбкой начал Базиль, стараясь придать грубому хриплому голосу ласковые нотки, – не желаешь ли размяться немного, а заодно разжиться хорошими деньгами?

– М-м-м, не пойму, куда вы клоните, хозяин. Надеюсь, на сегодняшнем представлении вы соберёте не меньше, чем в прошлый раз.

– Нет, Марси. Сегодня представления не будет. Сам знаешь, в такую погоду мало желающих торчать под открытым небом. Но для тебя нашлось выгодное дело. Ко мне приходил лакей очень знатной сеньоры. Видишь ли, Клинок, нам крайне повезло. Эта дама желает, чтобы ты показал свои залихватские трюки её гостям. Мальцу понятно, что такие важные господа не станут стоять в толпе среди простолюдинов.

– Ну вот ещё, – протянул Марсель. – Не стану я изображать паяца на потеху взбалмошным господам.

– Да, но…

– Понятно, хозяин, вы успели взять задаток, – хмыкнул парень.

Базиль развёл руками.

– Как было устоять, Клинок? Один лишь задаток больше, чем мы собираем за выступление. Остальное мадам вручит вам с отцом после представления. Что тебе стоит, парень, ты молод и здоров, как бык, лишний раз размяться тебе не повредит. А мы сможем заменить повозку да пошить новые костюмы.

– Ладно, хозяин. Хотя, сказать откровенно, мне это не по нраву. Пойду, скажу отцу, чтобы седлал лошадь и прихвачу Ангелочка скрасить долгую дорогу.

– Нет-нет, Марси. Господа желают видеть только тебя. Я еле уговорил взять и Креспена, битый час втолковывая, что ты не сможешь выступить без помощника. Да и куда годится ввалиться к сеньорам целой толпой, словно цыгане.

– Вот ещё нежности! – раздражённо буркнул Марсель. – Если господа так брезгливы, чего ради им таращиться на простого парня?

– Ну, Клинок, богатые знатные люди имею право выбирать, ведь они платят.

Катарина проехалась в повозке с Марселем и Ястребом до городских ворот. Что поделать, раз сеньоры так капризны. Зато она сумела пару раз обменяться поцелуем с возлюбленным, пока Креспен правил лошадью. Девушка ещё долго смотрела вслед затрапезной крытой повозке и, поплотнее закутавшись в шаль, медленно побрела домой. У неё то и дело наворачивались слёзы, ведь они впервые расстались. Пусть и на короткое время. Оказывается, это невыразимо грустно. Теперь она ещё отчётливее поняла тоску Папаши Ястреба по жене. Вот бедняга!

Почти весь путь Марсель не произнёс ни слова, настроение у него испортилось, и если бы не желание заработать деньги, то он с чистой совестью повернул бы обратно.

Наконец, показался утопающий в зелени особняк Лагранж-Шансель. После жалких трактиров и скромных кварталов, где обычно останавливались актёра Базиля, господский дом казался дворцом. Кованая ограда поражала изяществом, ухоженная дорога выложена плитами, и, пожалуй, будет много шире городских улочек в провинции. Садовые скульптуры, пруд, на зеркальной глади которого важно и неторопливо покачивались лебеди, произвели на Марселя сильное впечатление. Ему совсем не с чем было сравнить богатое поместье, ведь он почти с рождения жил в крестьянском доме. Он не испытывал зависти, а дивился, как зеваки, что застывают в восхищении, оказавшись перед прекрасным полотном умелого художника. Немногословный лакей в щедро напудренном парике и ливрее синего, расшитого шёлком сукна, едва заметно скривившись, взял лошадь под уздцы.

– Пожалуйте за мной, – сухо проронил он.

Оказавшись на хозяйственном дворе, и Марсель, и Папаша Ястреб почувствовали себя свободней.

– Ты метатель кинжалов? А старикан – кучер? – бесцеремонно спросил лакей, пренебрежительно взглянув на Креспена.

– Мы оба даём представления, – процедил юноша. – Если я и владею трюками, то только благодаря отцу, и вам стоит говорить с ним повежливей.