Могут сказать: задним числом критиковать легко. Но это не так – в 1990-е демократические политические и экспертные круги предупреждали об ошибках внутренней и внешней политики Ельцина, об их опасных последствиях для демократического развития России и ее отношений с Западом. Например, достаточно освежить в памяти документы, законодательные инициативы и протоколы голосований партии «Яблоко» и ее фракции в Государственной Думе за 1993–2003 гг. Высказанные тогда опасения, к сожалению, с лихвой подтвердились.

Спору нет, в 1990-е годы в России было больше свободы и конкуренции в политике, в электронных СМИ, чем в следующем десятилетии, и тем более – в сравнении с советским периодом. Но эти свободы мог оценить сравнительно узкий круг либеральной интеллигенции в больших городах. Для остальной части народа перемены свелись к шоковым реформам, обнищанию, невиданной коррупции, криминальному беспределу и разворовыванию национальных богатств. В одночасье рухнули системы социального обеспечения, здравоохранения, образования, науки, культуры и обороноспособности. (Как отметил Григорий Явлинский, менее чем за десять лет народ пережил два путча, два дефолта и две войны.)

Не надо забывать и о том, что при ельцинской демократии танки прямой наводкой били по парламенту в центре Москвы. Авиация и артиллерия дважды сравняли с землей российский город Грозный, людей пытали в фильтрационном лагере в Чернокозово, убивали журналистов и либеральных политиков (Дмитрий Холодов, Владислав Листьев, Галина Старовойтова). Генералитет разворовывал армию, чиновники – зарубежные кредиты, олигархи – предприятия и природные богатства. Государственные дела вершила клика из родственников и лизоблюдов, а президентская охранка совершала набеги на бизнесменов и укладывала их лицом в снег.

Но на все это официальные круги за рубежом смотрели сквозь пальцы. Причина была в том, что Ельцин и его команда почти всегда шли на уступки в международных вопросах и позволяли прямо вмешиваться в российские внутренние дела (вплоть до назначений на высшие государственные посты и формирования федерального бюджета). Беспрецедентное участие Запада в российских внутренних делах и его патронаж в международных – с учетом результатов и того и другого – дискредитировали в глазах российской общественности идею демократических реформ, зарубежной помощи и концепцию сотрудничества с США и их союзниками на мировой арене. Это оказало исключительное влияние на эволюцию внутренней политики России, которая исторически всегда была очень связана с внешней, особенно – в периоды глубоких внутренних преобразований, когда поиск модели собственного экономического и политического развития происходит и вовне.

После эпохи биполярности и холодной войны Вашингтону предоставился уникальный исторический шанс утвердить в международной политике верховенство правовых норм, ведущую роль легитимных международных институтов (прежде всего ООН и ОБСЕ), примат дипломатии в разрешении конфликтов, избирательность и законность применения силы для самообороны или в целях обеспечения мира и безопасности (по ст. 51 и 42 Устава ООН). Другими словами, с начала 1990-х годов у США был уникальный исторический шанс возглавить процесс созидания нового, многостороннего, согласованного с другими центрами силы миропорядка… И они этот шанс бездарно упустили.

Неожиданно ощутив себя «единственной мировой сверхдержавой» и пребывая во власти эйфории, Соединенные Штаты все больше подменяли международное право правом силы, легитимные решения Совета Безопасности ООН – директивами американского Совета национальной безопасности, а прерогативы ОБСЕ – действиями НАТО. Особенно негативную роль сыграло начавшееся вопреки возражениям России расширение НАТО на восток. Холодная война, как было показано выше, закончилась не победой Запада, а добровольным согласием Москвы под руководством Горбачёва, а затем Ельцина с политикой США и их союзников. Советский Союз добровольно освободил ГДР и Восточную Европу, Россия отказалась от коммунистического режима, который скреплял СССР. Но никто в Москве не мог тогда ожидать, что эти шаги вместо формирования новой общей системы безопасности в Европе на основе ОБСЕ повлекут продвижение на восток Североатлантического альянса, который сам являлся порождением и главным инструментом холодной войны.