У нас перед глазами есть пример: великая традиция британской костюмированной драмы, в развитии которой немалую роль сыграла и продолжает играть государственная компания ВВС. В результате почти вся британская история экранизирована, причем качественно и с любовью. Нет плохих эпох, нет плохих монархов: и гордая Елизавета I, и безумный Георг III, и безвластные, но такие милые Виндзоры – все они находят свое место на экране и в голове зрителя.

А что у нас? Наша история так слабо отражена в кино, что просто плакать хочется. Несколько лет назад вышел хороший сериал «Раскол». Можно спорить, правильно ли в нем изображен царь Алексей Михайлович, но ведь до этого мы вообще не имели возможности увидеть его на экране! А ведь это огромнейшая и важнейшая эпоха. Ивана Грозного мы можем наблюдать в трех вариантах: в фильме Эйзенштейна, в комедии Гайдая и в недавнем фильме Лунгина. Неужели нам нечего больше сказать об этом времени? А вот англичане о своем Генрихе VIII, по кровавости не уступавшем нашему Ивану, говорить не стесняются. Он и на магнитиках для холодильника, он и в книжках, он и в гламурном сериале «Тюдоры». А великий дед грозного царя – Иван III? Эпоха обретения независимости, эпоха первого приобщения к Европе, строительства кремлевских соборов – и полное молчание в кино.

Министр Мединский, неустанно очищающий российское прошлое от многовековых клевет, просто обязан иметь в голове план киноистории, чуть более широкий, чем производство движущихся картинок к юбилейным торжествам, хотя, к нашему стыду, у нас и про Первую мировую войну было снято меньше фильмов, чем в Турции.

Конечно, существует опасность, что государство будет финансировать только такое историческое кино, которое полностью соответствует содержанию будущего «единого учебника истории», по сути уже сложившегося в головах чиновников. И тут вновь уместно вспомнить пример англичан, которые недавно откопали кости легендарного злодея Ричарда III, а заодно и реабилитировали его, вопреки Шекспиру, как монарха и как красавца мужчину. А наш Лжедмитрий – разве удивительный год его царствования не заслуживает красивого и честного фильма, свободного от исторических штампов?

Есть, правда, еще одна вещь, без которой нельзя делать хорошее кино ни о прошлом, ни о сегодняшнем дне. Я говорю о любви.

В свое время я посмотрел фильм Альмодовара «Возвращение». Фильм и сам по себе хорош, но кое-что в связи с ним меня поразило больше самого фильма. Альмодовар рассказывает в нем о простых испанцах – частью перебравшихся в Мадрид, а частью живущих в родной отсталой деревне. И нельзя сказать, что это идиллические герои; по ходу фильма они творят довольно страшные вещи. Но Альмодовар – эстет, интеллектуал, гомосексуал и богатый человек – этих своих героев любит. Любит просто как соплеменников, людей одной с ним крови.

Такой любви часто не хватает нашим творцам. Вместо нее мы встречаем интеллигентскую спесь, доходящую до социального расизма, и во многом именно это делает провинциальным и наше кино, и любое движение нашей мысли. Лишь полюбив Россию, мы сможем вновь заинтересовать ею весь мир.

Случилось то, чего многие с надеждой ждали, иные же опасались. Марат Гельман уволен с поста директора Музея современного искусства PERMM, созданного им же почти пять лет назад.

В последнее время Гельман терпит поражение за поражением. В позапрошлом году он был изгнан из Твери, где пытался воспроизвести свой пермский опыт, преобразив в музей еще один речной вокзал. Неудачным оказался завоевательный поход на Краснодар: город приветствовал культуртрегера потасовками и плевками. И вот теперь Марата Александровича разлучили с его любимым пермским детищем. Отныне и весь большой региональный проект Гельмана можно считать закрытым.