– Зная характер Зиннура Мансуровича, а человек он был очень непростой, даже где-то недоверчивый, скорее всего – да, – довольно уверенно произнес Размолов.

– А что у не был за характер? Можно поподробнее? – посмотрел я на старого друга, поскольку не сомневался, что он владеет и этой информацией.

– Давай перед этим я сначала отвечу на другие интересующие тебя вопросы, – предложил Евгений Николаевич. И, не дожидаясь моего согласия, продолжил: – Значит, так: касательно предумышленного или непредумышленного убийства… Следствие не располагает какими-либо данными, проясняющими этот вопрос. Криминалист тоже не может ответить на этот вопрос, – нет пока никаких зацепок. Может, если ты, конечно, возьмешься нам помочь, – тут Размолов сделал небольшую паузу (словно ожидал моего «конечно помогу», однако я скромно промолчал) – тебе удастся разрешить этот вопрос… Время убийства определено более или менее точно – от десяти до одиннадцати часов вечера. Касательно свидетелей… Таковых не имеется, несмотря на поквартирный обход, совершенный и нашими операми, и участковым уполномоченным. Никто из жильцов дома не видел постороннего мужчину или женщину, входящих в подъезд в указанное время и выходящих из подъезда.

– А если ли камеры, выходящие на подъезд дома, где проживал убитый?

– К сожалению, таких камер не имеется. Так что и тут зацепиться не за что. Соседи Хесниярова по лестничной площадке и по подъезду тоже ничего не видели и не слышали.

– Может они просто не хотят связываться с полицией и поэтому молчат? – предположил я.

– Не похоже на них, – не согласился Евгений. – Люди уже в возрасте, живут в этом доме давно, все прекрасно знают друг друга. Искренне хотели помочь следствию.

– А дом какой постройки, сталинской?

– В том-то и оно, что сталинской. Стены толстые, кирпичи первосортные, здание построено добротно, сейчас так не делают. Это не новые здания – панельные или кирпичные, где слышно, как соседи писают в унитаз, поют песни под душем или занимаются любовью. Ну, и последнее: в квартире бывшего председателя исполкома ничего не пропало. Это подтвердила соседка по лестничной площадке Руфия Немедзянова, которая время от времени приходила убираться в квартире Зиннура Мансуровича. Он ведь жил один. И был не очень здоров…

– А что такое? – поинтересовался я.

– Силлогомания. Страсть к собиранию вещей или патологическое накопительство. Кстати, по православным традициям оно считается грехом, – пояснил мне старый друг. –Рука не поднимается что-либо выбросить, и многое, найденное на улице и даже на помойках, кажется нужным и способным пригодиться. Все найденное или полученное каким-то иным способом несется домой, складируется и остается лежать навечно, так ни разу и не пригодившись.

– Хм, интересно… Никогда даже не слышал о такой болезни.

– Иногда эту болезнь шутливо называют «синдром Плюшкина». Случается, комнаты забиваются таким барахлом так, что и пройти невозможно. У стариков после шестидесяти пяти такое частенько бывает. Так что квартира Зиннура Мансуровича была захламлена всяким барахлом, а взять в ней особо было и нечего…

– А сколько ему лет было? – поинтересовался я.

– Шестьдесят семь, – ответил Евгений Николаевич.

– Вроде бы еще и не старый.

– И тем не менее… Так вот, что касается самого потерпевшего… – Здесь мой друг сделал небольшую паузу, словно раздумывал, с чего бы начать. И начал с анкетных данных. – Хеснияров Зиннур Мансурович.... Шестьдесят семь лет. Разведен. Жена ушла, когда его попросили с должности председателя исполкома в две тысячи одиннадцатом году: став рядовым гражданином, он перестал ее устраивать. Впрочем, здесь нет ничего удивительного, – глубокомысленно изрек подполковник юстиции Размолов, незаметно, как ему думалось, вздохнул, что от меня не ускользнуло, и продолжил по-деловому: – А почему его попросили с должности, у нас есть две версии, тут мы пробили по своим каналам. Первая, потому что каким-то образом он проштрафился перед главой администрации. А вторая, с должности его попросили потому что, как это частенько случается, – вздохнул уже по другому поводу начальник следственного отдела, – освобождали место для другого, более управляемого… Хеснияров, он из местных. Его здесь знают практически все: отец его был начальником местной тюрьмы, а дед вместе с борцом за пролетарскую диктатуру большевиком Сергеем Николаевичем Гассаром, первым председателем Городищенского уездного Совета депутатов, устанавливал и укреплял в Городище советскую власть. Сам Зиннур Мансурович, можно сказать, поднялся с самых низов. Начинал простым оператором по добыче нефти и газа. Затем после окончания вуза сделался инженером нефтегазодобывающего управления «Горнефть». Потом пошел по общественной линии и получил пост заведующего сектором по закупкам Городищенского исполкома. Затем стал заместителем руководителя исполкома по экономике и, наконец, вполне заслуженно занял должность руководителя исполкома Городищенского муниципального района.