Потому что предпочитаю оплачивать еду, а не клубные сборы.

– Не было возможности, – лгу я.

– Уверен, теперь у тебя такая возможность появится. Знаешь, я наблюдал за твоей игрой последние несколько недель.

– Да, сэр, – смотрю я на печенье, которое он, переступив с ноги на ногу, втаптывает в землю. Мне едва удается сдержать крик протеста.

– Ты пробуешься в команду? Твое имя, понятное дело, вызывает ажиотаж. Думаю, у тебя есть все шансы победить.

Я проглатываю нахлынувшую на меня надежду.

– Спасибо, сэр.

– Тренер – мой хороший друг. – Мэтисон хочет сказать что-то еще, но, видимо, передумывает. – Я знаком с твоими родителями? Не думаю, что они когда-нибудь приходили за тебя поболеть.

– У меня нет родителей, сэр.

– У всех есть родители, – говорит он с усмешкой.

Я натягиваю улыбку лишь из вежливости и пытаюсь сменить тему разговора.

– Мне пора возвращаться домой.

– Где ты живешь? Я могу тебя подвезти. В любую минуту хлынет дождь.

– Я лучше прогуляюсь, – отвечаю я. Мистер Мэтисон – полицейский. Он либо выкинет меня на улицу, либо сдаст органам.

– Ерунда. Позволь подбросить тебя.

– Вы и так достаточно мне помогли, сэр.

На тот раз, когда мы встречаемся взглядами, он, похоже, видит меня по-настоящему. Видит стыд. Смущение. То, что я чувствую себя недостойным во многих отношениях. Видит подержанную униформу, которую я собрал по частям в бюро потерянных вещей. Кроссовки с дыркой и со стертыми заклепками.

То, как мистер Мэтисон открывает и закрывает рот, подсказывает, что он понял гораздо больше, чем я посмел признать. Возможно, сам того не подозревая, он спас меня, когда по какой-то причине принес в жертву собственного сына.

– Ладно, – выдыхает он, кивнув. – Я оставлю тебя в покое, но все же не позволю идти домой под дождем, который вот-вот начнется. Нам же не хочется, чтобы эти талантливые ноги больше не бегали по полю из-за простуды. – Он достает из заднего кармана кошелек и, даже не взглянув на количество купюр, вкладывает их в мою ладонь. – Поймай такси.

– Сэр, я не могу… – я, ошарашенный его жестом, путаюсь в словах. – Но почему?

Когда мистер Мэтисон пристально смотрит на меня темно-карими глазами, на его суровом лице появляются морщинки. По его вздоху становится понятно, что он разочарован в Рори, и от этого мне не по себе. Мне не нужно что-либо объяснять, чтобы он понял, о чем именно я спрашиваю.

– Знаешь, каково это – иметь сына, который думает, что может творить что угодно, потому что его отец – инспектор? Уходить от ответственности, потому что остальные придерживаются какого-то негласного кодекса? Скромность – хорошее качество, Раш, и Рори не помешало бы им обзавестись. – Арчибальд Мэтисон опускает взгляд на свои оксфорды, носком которых крошит очередное печенье, а потом снова смотрит мне в глаза. – К тому же никогда не знаешь, когда и кого сам попросишь об одолжении, – отец Рори улыбается мне, хотя я не совсем понимаю, о чем он говорит. – Увидимся завтра на поле, сынок.

Сынок.

Не думаю, что какой-нибудь мужчина вообще обращался ко мне подобным образом, так что я замираю. У меня возникает ощущение, что обо мне заботятся. Но прежде чем я успеваю сморозить какую-нибудь глупость, инспектор Мэтисон, даже не оглянувшись, уходит в противоположном направлении.

Только тогда я замечаю, что он не просто оплатил мне поездку до дома, но дал мне достаточно денег, чтобы хорошо питаться несколько недель.

Я хочу окликнуть его, поблагодарить, сделать хоть что-то, но его уже и след простыл. Я стою на углу улицы и таращусь на банкноты. Инспектор Мэтисон только что неосознанно сделал мне лучший подарок, который я когда-либо получал.