– Значит, ушёл Наз… Пока мы спали.

Было ранее утро. Дети ещё не поднимались. Мужчины грелись у костра и доедали остатки вчерашнего ужина. Женщины, зевая, занимались кто чем. Негромкие слова старейшины прозвучали как гром среди ясного неба.

Стали озираться, ища Наза, словно старшему на этот раз не поверили.

Не поверили. Как же так? Куда ушёл? Быть того не может.

Лайя вся замерла, побледнела, глаза стали огромными.

– Кудай-то он ушёл? – наконец бабка не выдержала неопределённости.

Старец вздохнул, поднял седую голову, взглянул светлыми глазами на бабку, на других людей.

– Хочет дознаться, где сейчас бешенные собаки.

Прозвище для лютого племени приклеилось – не отдерёшь.

– Так он ненадолго? – в голосе бабки слышалось облегчение.

– Кто ж знает?

Старейшина не стал говорить о надежде Наза отыскать живых или раненых соплеменников. Слишком слабой была эта надежда. Лучше не дать ей разрастись.

Женщины замерли на какое-то время, обдумывая новость, потом продолжили заниматься своими утренними делами. Вот только чуть задумчивыми и тихими стали. Но не привыкли свою тревогу выплёскивать на других.

А тревога переполнила сердца. Конечно, хотелось бы знать, как далеко от них бешенные собаки. Без этого нет настоящего спокойствия. Но… увидят ли они когда-нибудь Наза? Вернётся ли? Слишком опасной была его затея.

Вскоре мужчины ушли в лес. Лишь дед остался работать с камнями.

Бабка подоила корову, полезла сама в шалаш поить сонных детей.

«Пока парное. Самое полезное. Здоровее будут».

Стала по очереди будить.

– Ты попей, попей. А потом снова ложись, – приподнимала детские головки одну за другой.

И детские головки сначала пили молоко с закрытыми глазами, но по мере опустошения плошек, глаза открывались, и сон уходил.

– А мне? – Мотка не привыкла ждать, пока добро протопчет к ней дорогу, сама к нему спешила навстречу, заодно указывая путь. Так надёжней.

– Во! – округлила бабка глаза от возмущения. – То не разбудишь, охрипнешь, пока дозовёшься, а тут учуяла.

Но взглянула на лохматую спросонья, рыжую Моткину голову, смягчилась:

– Пошли налью.

Повернула из шалаша.

Мотка не спешила. Успеет! Сидела, зевала, чесалась. Прогоняла ночную слабость.

– Слышь, Мотка! – Гёра и Лок подобрались к девочке с двух сторон.

– Чего? – Мотка нахмурилась.

С этими пострелами нужно держать ухо востро.

– Дело есть, – начал Лок. – Мы, вроде как нашли дорогу к нашему богу… вот хотим сходить.

– Но это, конечно, ещё не точно. И не совсем понятно. Но проверить нужно, – уточнил Гёра.

– Врёте!

– Мы хоть раз тебя обманывали?

– Пальцев на руках и ногах не хватит, если каждый раз закладывать, когда обманывали.

Гёра удивился: когда столько успели?

– Мы же тебе говорим, что и сами не знаем. Проверить надо. Где тут обман?

– Ладно… – подумала Мотка. – Ну так проверяйте. Я вам зачем?

– А вдруг мы надолго. Небось за один день не вернёмся. Так ты вечером и скажи людям, что с нами, мол, всё в порядке. Волноваться не надо. Ушли к богу договариваться.

– А если правда?

– Что правда?

– А если вы его найдёте?

Лок и Гёра задумались. Ах, вот бы найти… Заговорили, перебивая друг друга:

– Тогда бы мы для племени попросили…

– Чтобы бешенные собаки больше с нами не встречались.

– И ещё что-нибудь…

Но Мотка вмиг придумала, что ещё:

– Мне тогда тоже попросите, – чуть смутилась, но всё же продолжила. – Пусть даст то, что самое есть вкусное на свете. Он же всё может?

Ребята задумались. Тут вещи серьёзные, а она про свой живот. Но делать нечего:

– Ладно…

– Тогда сделаю по-вашему, – согласилась и Мотка. И отправилась пить молоко.

– Лок, Гёра, – несмело окликнула сидящая сзади Иза.