Высаживаться в записке советовали группами по два-три человека, так легче пробираться незамеченными по оккупированной территории. Указывались места со спрятанной одеждой и документами. Именно в таком вагоне мой дед Александр Яковлевич обнаружил заточенный из рессоры резак. Он попал в плен при очередной попытке Красной Армии освободить Харьков. Тогда в "Харьковском котле" оказалось в окружении много наших людей. Дед был краснодеревщиком и смог грамотно подрезать нужные волокна дерева в досках пола. Стук колёс заглушал удары резака.

 Незаметно высадиться удалось уже за пределами Польши. Его напарник, судя по всему, имевший  представление о диверсионной подготовке, посоветовал идти не в сторону фронта, а на запад от железнодорожного полотна – там не станут искать отряды жандармов. К сожалению, при высадке на ходу напарник получил травмы. Дед донёс его до ближайшего лесочка, но в лагерной одежде далеко не уйти. Утром на лесной дорожке показалась пожилая пара с тележкой. Александр Яковлевич решился к ним выйти из кустов. Полосатая одежда без слов объясняла старикам, кто перед ними.

 Выяснилось, это уже территория Чехии. Славянские языки похожи, смогли понять друг друга. Пожилые супруги оказались сельскими учителями, они отдали беглецам прихваченный с собой хлеб и пообещали перевезти к себе, как стемнеет. Перевязав напарника полотном, в которое был завернут хлеб, дед решил дождаться помощи. Конечно, было тревожно: придут ли? А вдруг приведут полицию? Но бросить искалеченного напарника не мог.

 К счастью, учителя поступили, как порядочные люди. Переодели деда в старенькую одежду, жестами и словами пояснили: "Ты – наш батрак, глухонемой". Забросали товарища деда сеном, и втроём покатили в тележке к себе домой. Позвали соседа – сельского врача на пенсии, пару недель старенький врач делал перевязки, поил отварами, делал компрессы из настоек. Лекарств в деревне почти не было. За это время дед набрался сил и, под видом батрака, отремонтировал старикам всё, что мог. Хотелось, хоть как-то отблагодарить этих прекрасных людей. Александр Яковлевич был прекрасным мастером, тонко чувствовал дерево, до войны трудился в Одессе на отделке корабельных кают. Дольше задерживаться не было возможности, старики объяснили, как смогли, что раненого товарища будут выхаживать, а прокормить двоих не в состоянии.

 Вооружившись картой из какого-то учебника, найденного у хозяина, дед решил пробираться на родину. В тылу, на территории оккупированной Европы фашисты чувствовали себя в полной безопасности, блокпостов и патрулей было мало. Дед шёл ночами, летом светлеет рано, деревни старался обходить.

 Несколько раз подрабатывал на мелких фермерских усадьбах, изображая немого столяра. Рубанок, подаренный старым учителем на прощание, без слов помогал объясниться. Достаточно было сделать несколько жестов руками, изображая движение рубанка по доске, а затем указать пальцем на раскрытый рот и сразу было понятно: человек готов работать за еду.

 Так за несколько недель добрался до родного села на Полтавщине, откуда ещё молодым уехал на заработки. Сосед, сотрудничавший с партизанами, узнал его и отвёл в отряд.

 Мой отец вспоминал, что его трёхлетнего, со старшими сестрами мать отводила ночью на соседский огород, примыкавший к опушке леса. Там, в картофельной яме их обнимал бородатый человек, пропахший костром. Позже, когда наша армия освободила село, партизанский отряд ушёл вместе с действующей армией. Дед ещё до войны прошёл подготовку в пулеметном расчете. Александр Яковлевич Киба погиб при освобождении Тернополя в апреле 1944 года. Ему было сорок лет.