– Из тридцать пятого королевства сто сорок первого царства семьдесят второго государства.

– Ох ты ж, батюшки, – проскрежетала невидимка, – стал быть, ты Беспардона Долдоновича сынок-той будешь? Слыхала, матушка, кого нам окаянные лешие-то привели? Говорила тебе, надо было Манилу-хитрована посылать на поиски мужичонки. От он бы заманил к нам кого получше этого фуфыря. Богатыря какого али воина. А этот… Тьфу, недоразумение, – в сердцах сплюнула скособоченная старушка, выйдя на свет божий, и ткнула пальцем в сторону Ждана.

– Ладно тебе, Чомора, – примиряюще стрельнула виолевым взглядом в сторону оскорблённого принца Амбрелла. – Не ворчи, а посмотри лучше, как хорош да пригож.

– Толку-то нам с той красоты? – сверля наследника маленькими злыми глазками и уперев руки-крюки в бока, проскрежетала старая ведьма. – До дела нашего сгодится ли? Штой-то сомневаюся я.

С этими словами вредная бабулька, покачивая головой с торчащими из волос колосками-васильками, проковыляла к фее и уселась у её ног. Принц с трудом подавил желание протереть глаза: вместо старушенции на поляне красовался пенёк, облепленный цветами, грибами, мхом, с двумя сучками-обрубками, из которых выглядывали сухие тонкие веточки, напоминавшие скрюченные пальцы. И кабы пенёк не мигал время от времени парой рыжих ромашек над шишкой-носом, Ждан подумал бы, что ему всё почудилось.

Принц моргнул, сглотнул, перевёл взгляд на фею и моментально насупился: королева леса хоть и любовалась им по-прежнему, но в глазах её плясали смешливые чертенята. Наследник хотел было поинтересоваться, что в нём такого смешного, но тут фееричное создание заговорило нежным проникновенным голоском:

– А что, принц, с лица ты и вправду пригож да хорош. А вот умён ли?

– Так в наследниках дураков не держат, – буркнул Ждан недовольно.

– Так, чай, у царя Беспардона ты единственный сыночек-то. Вот ему, окаянному, и выбирать не из кого. Да и принцессу младшую, умницу-разумницу, спортсменку и отличницу, ужо и замуж спровадили, шоб подальше была да не затмевала умом-разумом брата старшего, – проскрипел пенёк, встряв в разговор.

Принц неожиданно для самого себя залился краской, а фея звонко расхохоталась. Такого издевательства наследник не стерпел и, вскочив с кресла, решил гордо покинуть негостеприимную полянку, поскольку честь свою с мечом в руках отстоять не имелось возможности. С бабами дерутся только слабаки, дураки и трусы, а умные лаской да подарками с любой договорятся. Да только с этими двумя сам чёрт не справится! Уж больно на язык остры и язвительны. Особенно пенёк старый.

– Не обижайся, принц Ждан, Чомора как малый ребёнок: что на уме, то и на языке. А ты, – строго обратилась фея к пеньку, – не смущай гостя нашего, а лучше стол накрой: накормить, напоить надо добра молодца. Потом и разговоры поговорим.

Пенёк так громко фыркнул, что с коры оторвался василёк и упал в траву. Тут же из зеленухи вспорхнула синенькая бабочка и полетела куда-то по своим незамысловатым делам.

Чомора вновь стала старушкой и, переваливаясь с ноги на ногу, что-то бурча себе под нос, принялась распоряжаться-командовать. Широко распахнув глаза от изумления и приоткрыв рот, Ждан наблюдал, как через поляну начали шмыгать звери-птицы, неся в лапах-крыльях угощения. Лисы ягоды свежие тащили в корзинке, ужи воду волокли в графинчике, дятлы несли сок берёзовый в берестяном туеске, белки орехи колотые на стол ставили, зайцы – овощи запечённые, а ежи – грибной шашлык на веточках.

Когда на поляне показался медведь, принц побледнел, но, скосив глаза на фею, понял: царь лесных зверей такой же верноподданный Амбреллы, как и всё другое зверьё, и всего лишь принёс бочонок мёда и кувшин медовухи для гостя. Прелестные маленькие феечки, усердно махая крылышками, на подносе из листа кувшинки приволокли сосуд из прозрачного горного хрусталя, в котором плескалась золотистая жидкость, и поставили напротив королевы.