– Пацаны, вы чего?! – Ромка приостановился. – Вы из него уже жмурика сделали!

– Еще не совсем! – хохотнул пучеглазый, что стоял поближе. – Еще, кажись, дышит! Будет знать, как приваливать к нам в Москву! Пусть к себе валит!

– За кордон! – заорали скины хором и еще резче стали глушить кулаками малыша. – Москва только наш город! Только наш! Законный!

– Тормози! – закричал Ромка.

Он умел толковать с такими. Взмахнул своим костылем – и пучеглазый пацан с воплем, как подкошенный, шмякнулся на асфальт.

Бритые разом повернулись к Ромке. Зенки выпучили, ничего не понимают. Потом уставились на своего дружка, который скулил, катаясь по асфальту, как кутёнок, – костыль сделал свое дело. Черепухи, конечно, не ожидали такого цирка – рты шире варежки. Переглянулись и поперли на Ромку.

– Ты чего себе позволяешь, гад! – хрипанул кто-то из них. – Мы ж сейчас из тебя!.. Мы размажем тебя!

– Попробуйте, гниды! – Ромка отступил, чтоб размахнуться костылем еще разок.

Не успел – на голову что-то обрушилось, и все погрузилось в сплошной мрак. Больше он уже ничего не помнил.

Ромка очнулся и какое-то время не мог понять, что произошло с ним, где находится. Покрутил головой – налита тяжестью, и нет сил даже приоткрыть глаза. Разлепил с трудом…

Чья-то тень маячит перед ним. Почувствовал на спекшихся губах что-то мокрое.

– Это вода, – будто сквозь слой ваты, услышал чей-то голос.

Рот наполнился прохладной водой, Ромка медленно проглотил ее.

Глаза привыкли к полумраку. Чье-то незнакомое лицо перед ним и синяя куртка. Расплывается всё.

– Где… где я? – с усилием выдавил из себя Ромка. Губы почему-то не слушались, словно были чужими.

– Тут, рядом… – Голос очень тихий. – Я тебя притащил сюда.

Вспомнил разъяренные лица пацанов в черном. И как получил по котелку – не заметил, кто сзади подкрался. Еще вспомнил синюю куртку! Малыш был в ней! Значит, это он. Мальчишка был чернявый, худой. Он что-то говорил. Ромка заставил себя вслушаться.

– Скины начали тебя бить, но тут сирена – полиция. Они сразу бегом! И утащили с собой дружка, которого ты уложил. А полиция мимо проехала и нас даже не заметила. Я сразу поволок тебя за угол. Ты тяжелый такой… Я боялся, что скины могут вернуться…

– А я думал, тебе уже хана. Башка туда-сюда…

– Нет, не хана. Отец научил меня расслабляться, когда бьют. А как у тебя голова? Тот крепко врезал дубинкой.

– Кружится…

Ромка пощупал черепок. Кепарик на месте. Погладил шишкарь. Когда-то ради хохмы он зашил его под подкладку. Шишкарь из цветного поролона сделан. И врезали точно по нему.

Сделал еще пару глотков. Уже совсем в норме.

– Сейчас проверю, чтоб не напороться. – Малыш исчез и тут же появился. – Нет никого! Можно идти!

– Где моя палка? – Ромка завертел головой.

– Здесь она! Держи! – Новый знакомый протянул Ромке костыль. – А почему она такая тяжелая?

– Потому… – Ромка с трудом поднялся, опираясь на костыль. Пошатывало. Это ничего, это пройдет. Главное, черепок цел. – Это у меня особая палочка. На все случаи жизни палочка-выручалочка! Видал, как срубил бритого?

– Классно ты его!

Вышли из укрытия.

– Я тут совсем рядом живу. – Ромка постукивал костылем по асфальту. – А ты где?

– Я далеко от Москвы живу… Я приезжий.

– Это я уже понял. И куда ты сейчас пошуруешь?

– Рядом с метро нашел одну щель и ночлег устроил. Пока.

– Как это – пока? – Ромка даже остановился.

– Ну, где можно спрятаться, переждать. И спокойно поспать.

– Значит, ты спишь там? А шнурки твои где?

– Какие шнурки?

– Ну предки… родители твои, короче.

– Они там… – Пацан махнул рукой куда-то. – На родине остались. Я один тут. Никого здесь у меня нет.