Парни прослушали его приближение и уж точно не ожидали появления, но суетиться не стали, услышав родную речь:

– И тебе не хворать… Повернуться-то можно?

Пацифист – Не советую. Демаскировка позиции смерти подобна.

Снайпер с напарником посмеялись:

– Шутишь что ли? А сейчас тогда что? Ты вообще, как нас вычислил?

Теперь Пацифист посмеялся:

– Шутишь что ли? Я когда-то, как и вы, до тошноты на эти джунгли пялился через оптику, сутки напролет… Но скажу так, все это потом мне пригодилось, чем тут труднее было, тем потом легче было.

– Помедленнее сэнсэй, а то я записывать не успеваю.

– Ты сначала поправки записывать научись, где-блокнот-то?

– Блокнотом пользуюсь на дистанции от 1200, а до, прицел сам высчитывает.

Пацифист удивился:

– А Ермак дело говорил, технологии, похоже, заметный рывок сделали.

– А то. Вы как начали ученных в шапочках из фольги к нам эвакуировать, так мы и начали в прототипах разного рода утопать. Постоянно что-то испытываем. Вот, например, сейчас цифровой прицел с 35 кратным зумом, с встроенным лазерным прицелом, который сам делает поправку на ветер, рассчитывает углы, анализирует влажность воздуха, учитывает эффект Магнуса и данные радара, говорящие о движении цели. Совместив все эти данные, я получаю точку, на которую и навожусь, спуская курок.

– Понятно, вся наука – коту под хвост. Ты хоть стрелять умеешь?

– А как же. Могу тебе дать прицел и фору в пять минут, а там, в левый глаз, чтобы шкурку не помять.

– Егерь что ли?

– Я нет, а вот инструктор мой, да.

– Знаю такого. Тогда извини.

– Да ничего. Самому смешно, но, как я понял, времени у нас почти не осталось, вот и делают основной упор в боевой подготовке на выживании, тактике и взаимодействии, а на стрельбу уж времени не остается. Как говорится, крутятся, как могут.

– Правильно ты понял. Времени действительно нет… А про мечи ты что-то слышал?

– А как же. Острые как бритва и режут всё, буквально всё. Не знаю, что за сплав, но я бы намного увереннее себя чувствовал с этим Экскалибуром за спиной.

– Не знаю, как ты, но я бы свою спину никому не доверил, кроме меча-кладенца, и уж точно не англосаксам.

– Подловил… Только он тяжелый зараза, килограмма два весит.

Пацифист задумался, вспомнив о допустимом весе на новом задании:

– Видать далеко, лететь придется.

– Ты это о чем?

– Я говорю все дело в воле, а за вес не беспокойся, так для замаха лучше. Придет время, поймешь.

– Как скажешь, сэнсэй.

– Ну, посидели и хватит. Удачи вам, парни.

– Служу Отечеству.

– Служу Отечеству.

Пацифист обошел возвышенность и расположился с видом на полигон, где когда-то, буквально за пару лет до Инферно изнывал от боли и учился преобладать над собой. Эти воспоминания, насколько неподъемными были, настолько и дороги Пацифисту, ведь именно здесь он обрел смысл своей жизни, идею, братьев по оружию и настоящего Командира во главе. Долг и честь здесь, среди этих людей, на чужбине, были не пустым звуком, а руководством к действию. Воспитанные, а некоторые и перевоспитанные в традициях русского народа, они были сплочены единой идеей – Россия должна выжить… любой ценой.

Посидев на памятном месте пару часов, он и не заметил, как время пролетело. Упоенный воспоминаниями, которые были пропитаны потом и кровь во время подготовки, Пацифист даже как-то забылся, скинув балласт тревог и печалей, что необходимо было при подготовке к очередному заданию. Оставив седьмую зарубку, он про себя помянул всех тех, кто так и не вернулся с последнего задания – «Вакцин, Алмаз, Даг, вы были последними из первого призыва и, как и положено, достойно ушли в борьбе за правое дело… Не думал я, что так быстро займу ваше место и уж тем более в одиночку. Были мысли насчет Инферно, но Командир в этом вопросе непреклонен. Ему конечно виднее, но думаю, как всегда перестраховывается… Да уж, раньше хоть на передовой отводил душу, а теперь, в тылу, точно задряхлеет. Не такого финала он желал… как и все мы».