– Еще бы не знать, мне ваш директор Маккейб уже весь телефон оборвал, ручаясь за вас и грозясь всё приехать.

– Так значит, мы все же договоримся?

Неприглядный мужчина с явно лишним вторым подбородком, лет пятидесяти, отчаянно выдохнул, взбалтывая крепкий напиток в своем бокале:

– Видимо все же придётся.

Он выпил залпом все содержимое, немного сморщился, притом не меняя каменного взгляда, и поправил себя:

– Или я сделаю, как обычно.

Он оглянулся к своему коллеге:

– Ты ведь не против?

Тот даже отвлекаться не стал и отмахнулся, от чего тот подытожил:

– Значит не против… А ну-ка, парни, выкажите наше отношение представителю ФБР, да пожестче, чтобы она горло надорвала!

Шакалы тут же прикладами свалили Монику на пол, после чего прошлись по всем ее болевым точкам, дотошно выполняя приказ хозяина во всех деталях и с особым садистским наслаждением. Сам же куратор отошел к столику возле большого камина и откупорив бутылку, налил себе ещё. Снова взболтав крепкий напиток, он сел в кресло и жестом велел Монику подтащить ближе, к его ногам:

– Ты упустила важный момент, когда явилась сюда… Если честно, я даже не возьму в толк, на что ты рассчитывала… На твоем месте, я, зная себя, вскрыл бы себе вены прям в той замызганной ванне среди расчлененных трупов албанцев… Все лучше, чем попасть ко мне… Или что, ты вправду надеялась, что директор позвонит и я, так и быть, сжалюсь и отпущу тебя? А вот хер вам всем!

Сделав пару глотков, он снова сморщился и продолжил. Странный эффект на него алкоголь оказывал, вместо того, чтобы расслабиться, он будто наоборот, напрягался и особенно злился:

– Эта сука, Рейчел… удавил бы собственными руками. Её мне уже не достать, но вас, всех вас, кто хоть раз ей помог, я вас всех удавлю и начну именно с тебя.

Моника не хотела умирать от руки такой мрази и, решив, что уж лучше быть погребенной заживо, начала тянуть время:

– За… за что?

Куратор от возмущения резко встал, но, не желая марать свои руки, обратился к слуге:

– Я не понял, она глухая или тупая. Смит проверь.

Агент Смит подошел к ней, склонился над её уже полностью окровавленным лицом и, нащупав обеими руками болевые точки под ушами, сильно надавил на них, выдавив из Моники протяжный крик, чтобы привести её в чувство. Моника помотала головой, и немного придя в себя, уточнила свой предыдущий вопрос:

– За что вы убили Рейчел?

Куратор взболтал напиток и констатировал:

– Все же тупая… ты бы о себе побеспокоилась. Её песенка уже спета, а вот твоя будет еще долго сотрясать эти стены. Я, сука, целый хор из вас соберууу!!!

От толчка, что прошелся по всему зданию, Куратор пошатнулся и упал обратно в кресло, а Моника, посчитав, что это подрыв, напоследок высказалась:

– Гори в аду, мразь! Это тебе за Рейчел привет от меня и Кошмара!

Но ситуация оказалась неуместной, закон подлости сработал на полную и как никогда прежде коварно, по полной подставив Монику, которая из-за головокружения не смогла трезво оценить степень толчка, спутав его с подрывом. Зато остальные смогли, особенно Куратор, который на её счастье, сначала решил вытереть с себя пролитый напиток и уж только потом, наглую ухмылку с её лица.

Это были самые долгие тридцать секунд в жизни Моники, которая уже не понимала, что происходит и боялась снова поверить в возможность быстрой смерти, предпочтя поверить в то, что с ней обещал сделать Куратор, только чтобы снова не разочароваться так жестоко. Но это был не толчок землетрясения, а толчок после удара увесистого металлического шара на цепи, высотой в три метра и подвешенного к крану, который стоял с западной стороны здания. Как только Смиту доложили, что именно случилось с восточной стороны, он, как и предупреждала его Моника, лично увидел, хотя предпочел бы только услышать, но было уже поздно. Второй увесистый шар с протяженного замаха влетел прямо в их зал, размазав сначала куратора, который все же отвлекся от планшета, а после и самого Смита, как и все остальное, что было на его пути, включая пол и потолок, который рвала уже массивная цепь.