– Не помешал?

Оперативник обернулся и тут же кинулся к оставленной на столе кобуре с пистолетом. На этот раз, Кошмар уже сознательно срубил сюрикэном его кисть:

– Ааа!!!

– Раритет, похоже, снова в моде.

Кошмар хотел было его добить, но Моника возразила:

– Не смей… Пусть корчиться, мразь.

Кошмар не стал вмешиваться в семейные разборки между ФБР и ЦРУ, и сделал, как она попросила. Как только оперативник скончался от анафилактического шока, потеряв слишком много крови, Кошмар подошел к Монике:

– Как ты?

– Бывало и лучше… Эти мрази ее убили.

– Знаю.

У Моники снова побежали слезы, хоть по лицу видно было, что она зла, как никогда:

– Знаешь? А где ты был, мать твою, когда они ее убивали?!

Кошмар не сильно понял суть ее претензии, но высказаться позволил:

– Полегчало?

Моника подышала, чтобы успокоиться, а после, уже обессиленная и полностью изнеможённая после того, как последние силы выплеснула в обиде на него, продолжила, дрожащим голосом:

– Только когда они сдохнут. Теперь… Либо мы их… Либо они нас… Если даже… Рейчел… Не смогла с ними договориться… То я и подавно не смогу.

Кошмар снова дал ей выговориться, а параллельно начал её отстегивать. По ранам на руке было отчетливо видно, как ей было больно, и как сильно она пыталась вырваться, что аж ремешки въелись в кожу. Тело Моники обмякло, а сама она заметно схуднула. Он не помнил, что именно их связывало, но он тут же забыл про недоразумение с Брэдом, и искренне пожалел ее. Взяв ее на руки, он направился к выходу, с которого уже заплывали клубы дыма. Моника висела на нем и в полусознательном состоянии прошептала:

– Их нельзя оставлять в живых, никого из них. Они все тут звери…

Кошмар же видел только одного зверя, себя в любом отражении. Эта неудержимая ярость в глазах, она будто сама смотрела на него, то ли из отражения, то ли изнутри него самого. В любом случае, он уже начал себя ощущать прежним. Довольно странно ощущать нового себя в прежнем амплуа. Жизнь полна парадоксов, но не в вопросе, кому жить, а кому умирать. Кошмар прислушался к ее мнению и сделал то, что когда-то сделал Фокстрот с ним, чего он не вспомнил, но всплывшая идея ему понравилась, и он ее реализовал, отключив вентиляцию во всех помещениях. Семь сотрудников конспиративной квартиры ЦРУ и четыре диверсионные группы, которые спали, были обречены на смерть от удушья.

Кошмар вынес Монику из пекла в прямом смысле этого слова. К моменту возвращения на поверхность, вся квартира полыхала огнем. Двое пожарных были до ужаса удивлены его встретить в горящей квартире, в отличие от Кошмара, который быстро прошел мимо них и уже только на улице сделал глоток свежего воздуха. Проверив дыхание Моники, он тут же завернул в переулок, из которого вырвался уже верхом на байке и в обнимку с Моникой. Копы, которые обеспечивали оцепление для пожарной команды, только успели выругаться, когда он разорвал их желтую ленту, а заметить кто именно, как-то не успели.

Пока Моника отсыпалась и восстанавливалась целых два дня, не приходя в сознание, Кошмар, при поддержке Майка и нескольких айтишников, по полной готовились к следующей карательной операции:

– Смотрю, у тебя, как всегда, есть план.

Очнувшейся Монике, разве что Кошмар был рад, остальные же прятали свой взгляд, как и пытались, спрятать свои лица. Было комично наблюдать за пятью чернокожими бугаями, размерами со шкаф, которые засуетились при ее появлении и не знали куда податься:

– Что за клоуны?

Ранимые сердца взрослых мужиков не выдержали, и они тут же засветили свои лица, как и голос, с психическим портретом заодно:

– Ты кого клоуном назвала?!