– Любопытное дело, не правда ли, Уотсон? – спросил Холмс, когда я сложил письмо и вернул ему.

– «Воскрес из мертвых»! – воскликнул я. – Должно быть, это фантазия мисс Рассел.

– Вполне возможно. Однако я предпочитаю подождать с предположениями, как научного, так и метафизического толка, до тех пор, пока не выслушаю мисс Рассел. Именно по этой причине мне желательно ваше присутствие во время нашей беседы. Как медик, вы, несомненно, сможете определить, склонна ли мисс Рассел к истерикам и фантазиям.

– Конечно, Холмс, – заверил я его, польщенный, что он ценит мое профессиональное мнение.

Мы прибыли на Бейкер-стрит всего за четверть часа до появления мисс Рассел и ее поверенного. Я с трудом сдерживал любопытство и, когда их проводили наверх, в гостиную, поднялся на ноги, горя от нетерпения изучить наших визитеров, особенно молодую леди.

Мисс Рассел была высокой и грациозной, с умным и спокойным лицом и держалась с большим достоинством. Я заключил, что в ней нет и следа нервозности.

Ее поверенный, мистер Фредерик Лоусон, также был молод, обладал изысканными манерами и незаурядной внешностью. Судя по его твердому рукопожатию и прямому взгляду, он, как и его клиентка, отличался здравомыслием и уравновешенностью.

Это была красивая пара, и, наблюдая, как предупредителен Лоусон к мисс Рассел, я сразу же заподозрил, что он испытывает к ней нечто большее, чем вежливый интерес обходительного юриста к важной клиентке.

Когда с представлениями было покончено и Холмс получил согласие мисс Рассел на то, чтобы при встрече присутствовал я, его давний коллега, мистер Лоусон начал беседу с краткой преамбулы:

– Мисс Рассел уже писала вам, мистер Хомс, кратко объяснив подоплеку дела, но в своем письме не назвала никаких имен. Поскольку лица, имеющие отношение к этой истории, известны в обществе и принадлежат к самому высокому кругу, мы полагаемся на вашу скромность, а также молчание вашего коллеги доктора Уотсона. Факты, которые мы вам сообщим, не должны стать достоянием гласности. А теперь я предоставлю моей клиентке, мисс Рассел, рассказать вам то, что она уже поведала мне.

Лоусон умолк, а мисс Рассел начала свой рассказ четко и не спеша, в ее речи не чувствовалось нервозности – разве что порой невольно сжимались затянутые в перчатки руки, лежавшие на коленях.

– Прежде всего, мистер Холмс, я должна немного разъяснить предысторию событий, которые привели меня сюда с просьбой о помощи.

Мой отец – ушедший на покой банкир из Сити. Он вдов, и у него больное сердце. По совету доктора мы переехали из Лондона в Суррей, где мой отец купил виллу «Уиндикот», стоящую на краю деревни Литл-Брэмфилд, в нескольких милях от Гилдфорда. Ближайшее к нам жилье, расположенное в полумиле от нашего дома, – это усадьба Хартсдин-мэнор, где живут молодой маркиз Дирсвуд и его дядя, лорд Хиндсдейл, младший брат покойного отца маркиза, погибшего при несчастном случае на охоте. Поскольку лорд Дирсвуд остался сиротой – его мать умерла много лет тому назад в швейцарской клинике, кажется от чахотки, – лорд Хинсдейл стал опекуном молодого человека и продолжал жить в Хартсдин-мэноре и после того, как маркиз достиг совершеннолетия и унаследовал титул.

Примерно семь месяцев назад я познакомилась с лордом Дирсвудом при довольно необычных обстоятельствах. Как и у его матери, у молодого человека слабое здоровье, и по этой причине он редко выезжал в свет и не принимал посетителей у себя в усадьбе. Насколько я понимаю, он получил домашнее образование и проводил жизнь почти в полном уединении. Однако, хотя его нечасто видели на публике, ему дозволялись умеренные физические нагрузки, и он гулял со своей собакой, спаниелем по кличке Хэндел, по ближним полям и тропинкам – всегда в сопровождении грума.