Там начали поворачиваться, огромная, черная, как воронье, масса пришла в движение. Тут же их затрясло, послышались крики, визг, ругань. Видно было, как из пробитых пулями тел выбрызгиваются красные струйки. В толпе раздались истошные крики, грязный мат, угрозы, брань. Олейник зло оскалил зубы, обозвал себя идиотом. А еще заколебался, придурок…

Гости в черном падали как скошенные. Многие в падении выхватывали узи, ингремы, у некоторых в руках появились гранаты. Омоновцы, не высовываясь из-за могильных плит, поливали толпу смертельным градом. Пули из пистолетов-пулеметов рвали тела, разносили черепа, как не смогли бы простые пули из калаша.

Несколько бандитов ухитрились отпрыгнуть за широкое гранитное надгробие, вели оттуда огонь в три ствола. Олейник без колебаний выстрелил, едва увидел, как высунулась чья-то нога. Если стреляют без глушителей, то явно чужие…

Еще пятеро омоновцев, выбрав удобные позиции, били из скорострельных снайперских винтовок. В толпе глухо грохнуло, полыхнул огонь. Вверх взлетели клочья красного мяса. Явно кто-то из бандитов успел выдернуть чеку из гранаты, даже успел, может быть, замахнуться…

– Не прекращать огонь! – прикрикнул Олейник. – Мысько, чего замолчал?

– Заклинило, – ответил задыхающийся голос. – Щас… щас исправлю…

Несколько сот человек разом бросились в эту сторону. Олейник привстал, выпустил всю обойму, перезарядил, но толпа хоть и быстро таяла, но прорвалась через цепь…

– Мать их перемать! – выкрикнул Мысько зло. – Готово!

Он поднялся во весь рост, но стрелять вдогонку глупо, деревья и высокие надгробные памятники уже скрыли убегающих. А на месте похорон все покрыто черными телами, страшно пламенеют красные лужи, куски мяса, кое-кто воровато отползает, прячется за памятники, заползает в кусты…

– Вперед, – велел Олейник. – Ты знаешь, куда они добегут.

Далеко за их спинами раздался приглушенный треск, словно над крышей прорвался огромный мешок с горохом. Мысько молча двинулся вперед. Снайперская закинута за спину, теперь на широком ремне с плеча свисает пистолет-пулемет «бизон», очень похожий на родной АКСУ, но без рожка внизу. Вместо рожка в нем шнековый магазин на шестьдесят шесть патронов 9-го калибра, которые Мысько умел использовать все экономно и только по назначению. Да, судя по далекому треску, бандиты все же сумели добежать до кладбищенской стоянки, где тесно от их бронированных лимузинов, где в багажниках машин сопровождения есть гранатометы, даже противотанковые есть…

Омоновцы разом выступили из-за деревьев и поднялись из-за надгробий. Все так же неспешным шагом пошли к зияющей яме, стягивая петлю. Никто не оглянулся вслед убегающим: броневые пластины лимузинов, что хороши против узи или калашей, сейчас рвутся, как бумага, под пулями армейских пулеметов. Первыми явно добежали крепкие молодцеватые ребята, быстрые даже в бронежилетах под дорогими черными костюмами, но крупно–калиберные пули, выпущенные со страшной силой, вот прямо в эту минуту разбивают кевлар вдрызг, куски разорванных грудных клеток зашвыривает на деревья…

Мысько шел слева от Олейника, а тот поглядывал, как по всему периметру кладбища к месту побоища стягиваются настороженные фигуры в масках и камуфляжных костюмах. Иногда Олейник скорее угадывал, чем слышал выстрел, кто-то из раненых гостей вздрагивал и тут же зарывался лицом в землю.

Распростертых фигур попадалось все больше, но Олейник шел прямо к вырытой могиле. Гроба не видать, уже в яме, а между холмиками золотого песка тоже блестит золото: рясы, кресты, золотые причиндалы…

Священник, заслышав шаги, пугливо приподнял голову. На щеку прилипла прядь, длинная борода тоже в комьях земли, травы. Он начал подниматься, тяжело отдуваясь, Олейник отступил на шаг, поп на голову выше и раза в три тяжелее.