– Например? – она скептично изгибает губы.

Я мысленно ору на себя и приказываю взять себя в руки немедленно. Но скорое предстоящее знакомство с новым родственничком не приносит мне спокойствия. И я продолжаю дергаться.

– Ну, памперсы там... Или еду? – это все, что я могу придумать на ходу.

– А мы едем в дремучий лес и оттуда совсем нельзя будет уехать и скататься до магазина? – смеется Витаминка.

Бросаю на неё недовольный взгляд, но это веселит её ещё сильнее.

– Хватит надо мной ржать, – рычу, крепче вцепляясь в руль.

– Ты странный. Неужели ты волнуешься? – она заглядывает мне в лицо.

Я в ответ фыркаю. Не отвечаю.

– О-о-о-о-о-о, неужели я угадала? Ты волнуешься! – слегка толкает меня в плечо.

– Ни фига подобного. Я и волнение вообще несовместимы.

Она сжимает губы, и я вижу эту её попытку снова не рассмеяться.

– А ты ведешь себя так, словно каждый день изображаешь чью-то девушку, – со злости выплевываю.

Амина перестает веселиться. Одаривает меня испепеляющим взглядом. Складывает руки на груди и отворачивается, всматриваясь в дорогу.

– Знаешь, у меня не было такой необходимости, и сейчас я думаю, что зря пошла у тебя на поводу. Я не собираюсь терпеть в свой адрес такие обвинения, золотце.

Прикусываю язык. Едем дальше молча. Пока не въезжаем в коттеджный поселок. Лицо Амины вытягивается от изумления, и она начинает моргать быстрее, чем обычно. А я мысленно усмехаюсь, довольный тем, какое впечатление на неё произвели домики, которые тут стоят.

Это я привыкший к такому жилью, а вот для Амины все это явно непривычно. Хоть она и пытается скрыть свою реакцию, когда видит, что я периодически бросаю на неё взгляды.

– Не дуйся на меня, Витаминка. Я реально на нервяке каком-то. Хоть я тут и с детства, но меня бесит одна мысль о каких-то там родственничках. Почему, мать его, именно сейчас?

Амина бросает на меня сочувственный взгляд, и я затыкаюсь. Вот уж точно мне не нужна её жалость. Но Витаминка была бы не Витаминкой, если бы не попыталась успокоить, поэтому она берет меня за руку и стискивает её.

– Все будет хорошо, Мирон. Это же твой дедушка, ты с ним с детства и явно знаешь его намного лучше, чем та семья.

И я бы и рад согласиться, только в голове всплывают слова матери.

– Ага, только тут может запросто взыграть зов крови. Знаешь такую штуку?

Смотрю в её сторону. Она хмурится, и на её лбу появляется несколько складочек, которые тут же хочется разгладить… губами.

Зажмуриваюсь, мысленно матерясь. Ну конечно, ещё этого мне не хватало… думать о том, как бы сорвать поцелуй с этих сочных губ.

«Заткнись!» – мысленно одергиваю себя.

– Не слышала, – все же отвечает Амина.

– Это когда родная кровь намного важнее, чем та, которая была все это время рядом.

Амина мотает головой.

– Думаю, ты нагнетаешь, Мирон.

Выдыхаю, паркуясь возле кованых ворот.

– Посмотрим, Витаминка. Посмотрим…

Вглядываюсь в двухэтажное кирпичное здание, где прошло мое детство… и внутри разливается незнакомое до этого волнение.

Отчасти потому, что девушек я сюда ни разу не привозил. А тут ещё и девушка с детьми. Да дед будет в шоке. Тянусь к дверной ручке, но Амина цепляет меня за руку.

– Стой, – слышу в её голосе напряженность.

Оборачиваюсь и выгибаю бровь. Бросаю взгляд на наши руки, и Витаминка тут же отдергивает свою, а я не могу скрыть смешка. Снова смотрю на её лицо. Она слегка краснеет, и это, мать его, мегамило для меня. Она вообще вся для меня милая, и хочется её затискать.

– Что тебя смущает? – читаю её мысли по испуганному взгляду, который она не сводит с дома деда.

Откашливается. Стискивает коленями ладошки.

– А твои родители? – пожевывает губу.