Употребив стакан водки, и несколько отдышавшись, доктор грустно сказал:

– Господи! И врут то все как-то однообразно! Ты его медали видел? Самоварное золото. Хоть бы одна беленькая «за кровь». «Отвага» там или хоть «За боевые заслуги», а то все «массовое награждение»…Латунь! И юбилейные брошки… Он, небось, к фронту ближе ста километров и не подходил. И, вообще, ну что солдат может видеть и понимать?…

Вот мы форсировали Донец. У меня восемь узбеков замерзло. Через сутки форсировали обратно. Еще пятнадцать… В обоз забьются и замерзают на телегах. В седле то не замерзают! Так валятся с седел на телеги. Их и нагайкой гонишь, и по всякому… Никак! Сам то еле ногами двигал. Вот тебе и операция, и героические жертвы… А после войны прочитал, что мы, оказывается, закрывали кольцо окружения армии Паульса, герои Сталинградской битвы, так сказать…. Медальки получили «За оборону Сталинграда». Вот и сравни мою медаль и морпеха, что в городе дрался…Медали одинаковые, а весят по-разному. Конечно, я в этом не виноват, но берхать-то зачем?… Совесть нужно иметь.

Мало что брошек налепили, взяли и честную награду обгадили… Орден Отечественной войны. Второй степени. Взяли и дали всем! Да что ж это такое! Я за эту вторую степень целую ночь отстреливался…. А тут, всем! За то, что уцелели? Так что ли?

Пошли в прорыв. Рейд по тылам. Села брать. Самое для кавалерии дело. Снег по брюхо, метель. Мы то брать, а он не отдает. Потыкаешься в оборону, артиллерии нет, как возьмешь? И обратно в степь. Кто село взял – тот в тепле ночует. Стимул. Утром выходишь из хаты, кони, как собаки, на задних ногах стоят, соломенную крышу доедают. Сами как скелеты, и мы не лучше…

А тут наскочили на румынскую кавалерию. Они по параллельной дороге в село рвутся. Кавалерия – равный противник – счастье! Но они с обозом, с пушками. Не в счет! В атаку! А снег глубокий. Мне в коня – снаряд малого калибра! Я как Мюнгхаузен на ядре. Но результат много хуже: ногу зацепило и в живот. «Комеска убило! Комеска!» И ушли за румынами. Я валяюсь. Голову поднял – птичка фьють! Прямо около уха. Румын – метрах в полста, тоже, видать, раненый. Он – в меня, я – в него… Потом он стрелять перестал. То ли я попал, то ли он кровью истек. И уж под утро только меня Полторошапкин нашел, санитарам отдал. И еще трое суток в обозе на телеге подыхал, пока к своим не вышли, да в госпиталь не отвезли. Отвоевался! Вот за это – вторая степень! А теперь она у всех! Тьфу!

А румын – молодец. Солдат. До последнего дрался. Молодец. Ничего не скажешь…

Доктор с тоскою в серых глазах развенчивал мифы.

– Какая там атака в конном строю! «С клинками на танки!» Не ходили с клинками! Не так все было! Да врут все в кино! Идиоты, что ли? Да и поляки, наверняка, строем на танки не ходили! На конях на танки шли! Это правда. Но с гранатами! Тактический прием! Дорога в один конец. Это – безусловно.

Пехота отступает – зацепиться не может. Танки по пятам. Гонят как баранов. Давят и все… Не дают окопаться. А степь. Да еще как биллиардный стол ровный кусок. Рощицы торчат кое-где. Командир полка вызывает:

– Возьмите коней похуже, а людей получше… Добровольцев. Если будут…

Получилось семнадцать человек. В рощицах стали. Как танки мимо ползут, как боком станет – полным наметом и связку гранат под гусеницы. С гранатами! А не с клинками. Два танка сожгли. А было девять. Семь назад попятились. Испугались. Не стали рисковать.

И часов десять не наступали. Ждали пехоту. А потом пехота впереди танков пошла. Автоматчики. Тут уж танки никак не взять. Но пехота окопалась. Успела. Вот и зацепились. Так что не зря…Хуже нет, когда зря…