– Рыцарь-то статный! Ежели он королеве дочку подарит, она, пожалуй, и отпускать его не захочет. Жаль было бы, если бы такой прекрасный мужчина преждевременно сей свет покинул…

Дочери же сьера Магнуса, стоя у другого окошка, иначе рассудили:

– После того как королева ребеночка родит и брак свой с этим рыцарем расторгнет, он наверняка в столице останется и невесту себе приглядит, как прочие королевские мужья. Вот тут-то и надо бы поторопиться…

Второй королевский брат, казначей сьер Оливьер, стоя с супругой на галерее, вели куда более опасные речи.

– Хоть он и красив, как ясный день, однако нетрудно сделать, чтобы сей рыцарь с позором в свои владения убрался… – шептала супруга. – Уговорилась я со знающим человеком, что приготовит он хитрое зелье, надолго мужских свойств и качеств лишающее. Убедится королева, что от красавчика ни ребенка, ни котенка не заполучить, и прогонит его прочь!

– И где же то зелье? – вопросил казначей.

– А тут, при мне!

И мудрая супруга показала висящую на поясе фляжку.

– Малую чарку в большой кубок вина плеснуть – и дело сделано…

– Было бы сделано, если бы мы точно знали, что он с собой другого знающего человека не привез! – буркнул супруг.

Словом, не успел Гильом в замок въехать, а уж бурные страсти так вокруг него и забурлили.

И что занятно! С одного конца жених в распахнутые ворота неторопливо въезжает, а с другого конца понеслись конные с приказами: доставить ворожею Лобу немедленно живой или мертвой, умолять премудрого Фалькета соблаговолить в столицу прибыть, отыскать хитроумную Маурину – может, хоть она знает, куда это королева подевалась?..

Тетка Туанетта с мастером Жербером не в кавалькаде ехали, а так, сзади, будто случайно тут оказались.

– Ох, что тут сейчас начнется! – сказала тетка Туанетта. – За красавцем нашим нужен глаз да глаз. Он, голубчик, и не знает, что стал сейчас знатной приманкой! И на приманку эту столько нашего брата слетится – наверняка найдется кто-то из старых друзей и в беде нам поможет!

Умна была повитуха, не в меру умна, однако тут дала она промашку.

Лесник-то прекрасно знал, что служит сейчас приманкой. Знал и усмехался в рыжие усы. Усмехался и капеллан. А уж сьер Элиас с дамой Эрмиссендой у себя в замке вслух смеялись.

Непростую кашу заварили они с этим жребием!

– По обычаю нашего рода жениху с невестой следует вместе вина из кубка испить, – с тем дама Берта поднесла сперва королеве, а потом и внучку Амьелю огромный, двумя руками едва удержать, фамильный кубок. Из такой посудины впору было бы лошадей поить, однако на сей раз винца было – глотка на четыре, не более, и дама Берта помогла Мабилле поднять и приложить к устам это серебряное позолоченное чудище, с внучком же вышло вовсе нехорошо – он делал всё возможное, чтобы от кубка увернуться, воспользовался даже немалым своим ростом, так что пришлось даме Берте его жестоко ущипнуть сквозь штаны.

И то она не была уверена, что шкодливый внучек выпил всё, что надобно.

Хотя королева Мабилла и была дамой в самом что ни на есть расцвете, однако шестнадцатилетнему парню совсем иные расцветы требуются, это даже упрямая дама Берта понимала. Почему и не хотела покидать королевскую опочивальню до последнего мига – чтобы как можно дольше за Амьелем присматривать. Пришлось королеве уж совсем сурово ее выпроводить.

Королева была многоопытной дамой и на основании роста, худобы, унылого личика юного Амьеля выводов не делала, всё могло оказаться и лучше, и хуже, чем задумано. К тому же знала королева, что без любовного зелья не обойдется, и заблаговременно приняла состряпанное Мауриной охладительное зелье – совсем немного, чтобы в нужный час рассудка не утратить.