– О, никак желающие объявились, начнем оформляться?

– Отнюдь, весьма отнюдь, – поспешно остановил его Посейдон, – я лишь представил, как пятидесятиглавые делают ремонт. А ведь, как известно, сколько голов, столько и мнений.

Зал так и лег от смеха. Даже Аид, обычно безучастный ко всему происходящему в мире живых, позволил себе улыбнуться, и добавил:

– А я то думаю, что за глухие стуки раздаются в стенах моего царства, а это оказывается, ремонт, затеял сосед Тартар.

– Ха-ха, братья, знавал я одного Петросяна…но да черт с ним, – засмеялся Зевс, – Ладно Посейдон, который проходит переквалификацию с бога морей и океанов, на бога смеха, но тебя то, Аид, как занесло в эти русла юмора?

Аид лишь пожал плечами, и принял так знакомый всем беспристрастный вид.

– Пошутили, и хватит, собрание окончено, можете быть свободны. И последний раз напоминаю, кто сунется в войну греков и троянцев, он или она, так пожалеет об этом, что жизнь в Тартаре покажется сладким отпуском! – напоследок угрожающе заверил всех Зевс Олимпийский.

***

– Царь Приам, – обратился стражник к нему, – пожаловали послы со стана греков, это Одиссей, царь Итаки, и Диомед, царь Аргоса.

– Одни из самых приближенных к Агамемнону, – задумчиво проговорил Приам, – Диомед, сильный воин, но здесь меня больше волнует хитроумный Одиссей.

– Что Ахилл на поле боя, то Одиссей на переговорах, слышал я, – высказался Антенор.

– Поверь мне, нет ничего хуже, чем умный противник на поле боя, – признался Гектор.

– Как раз и узнаем, кто, в чем хорош, – заключил Приам и обратился к стражнику, – Гонцов из Эфиопии и Фракии еще не было? – стражник покачал головой, – Хорошо, впусти греков.

Вошли два крепких ахейца. Диомед был выше и крупнее, тем не менее, Одиссей, внушал больше уважения. От него исходило полное спокойствие, когда он не спеша, осматривал всех присутствующих. Создавалось впечатление, будто он царь и он принимает гостей, сидя на троне. Одиссей даже улыбнулся, но это вкупе с необычайно серьезными глазами, создавало неизгладимое ощущение, да такое, что некоторые советники аж поежились. Что до Диомеда, то тот был просто воином. Он как вошел, начал свирепо всех оглядывать, как волк смотрит на овец. В глазах его сочилась ненависть, а рука лежала, натянуто на рукояти его меча. Казалось, вот-вот обнажит меч и кинется в неравный бой.

Когда они предстали перед Приамом, Одиссей обратился:

– Приветствую тебя, царь Приам, я Одиссей, а это мой друг Диомед.

– И вас я приветствую от лица Трои, желаете чего-нибудь отведать? К послам у нас принято уважительно относится.

– Благодарю Приам, но не стоит. Я привык сначала решать дела, а потом уж расслабляться. Поэтому сразу перейду к делу. Как вы знаете, греки пожаловали сюда не ловить рыбу и любоваться красивыми пейзажами Троянского побережья и долины Скамандра.

– Уж явно не за этим, – усмехнулся Приам. Одиссей ответил ему улыбкой.

– Верно, мы прибыли в Трою, чтобы стереть позор, который нанесли как клеймо Троянцы на греков. Украв жену хозяина, будучи у него гостями, вы поступили как минимум некрасиво.

– А если я скажу, что мы не оступились законами гостеприимства, когда приняли Елену к себе в город, поскольку она добровольно изъявила желание отправиться с моими сыновьями. Троя никогда не закрывает дверей, перед людьми, обратившихся к ней с добрыми намерениями. К тому же, Одиссей, сам посуди, кто мы такие, чтобы противиться воле богов, в частности богини Афродиты, которая подарила любовь Парису и Елене. Это замысел богов, и нам людям, остается только внимать им и подчиняться.

– Да как ты смеешь примешивать богов в Ваши подлые намерения, – вскричал Диомед, грозно сверкнув глазами, потом перевел взгляд на Париса и сплюнул, – Твой сын, своим поступком попрал честь и достоинство Трои и в результате над вами занесен меч правосудия великих ахейцев! – и выхватил в подтверждение свой из ножен.