– Возможно… времена наступают тревожные, даже юнец уже заметил, как дрожит свет негасимой лампады. Хотя, может у нее сам по себе заряд заканчивается, тут без Саввы не разобраться.

– А как ты оценишь гипотезу про Оазис?

– От нас мирозданию скрывать нечего, но… Юрис сказал другие слова.

– Он задал вопрос.

– Да. И знаешь Юстас, я не знаю на него ответа. Я не понимаю, зачем отцы-основатели, спасаясь бегством от ужасного врага, несли с собой тысячи книг, написанных на разных языках. Глупых книг, по нашим меркам. Алюрис далеко перешагнул эти древности.

– Лорк, ты выглядишь смешно, – сначала умри, а потом дерзи отцам-основателям.

Мастера расхохотались, и все еще вздрагивая от смеха, Хранитель поднял палец.

– Сначала умри, а потом дерзи, покойникам! Возможно, но не обязательно, Юстас, я украду у тебя эту фразу!

Глава 4. Последние праздники

На следующий день Алюрис готовился встречать 3005-ю годовщину своего основания. Экзамены мастера-Хранителя Запретной библиотеки традиционно проходили в день накануне праздничной ночи.

Местом гуляния жителей стольного града Хлопецы, где располагался главный Университет, а заодно и Запретная библиотека, было обширное плато, круто обрывавшееся в воды реки Амням. Вокруг него росли огромные желудевые вязы высотой едва ли не в пятьдесят метров, но выше их было редкое праздничное дерево породы Тевидра. Когда солнце коснулось снежных вершин Ольдиги, алюрисы стали покидать свои дома и собираться на праздничном плато.

Праздничное дерево было одним из чудес Алюриса. Было известно всего тридцать два дерева, и двадцать семь из них росли в священных местах, рядом с городами. Остальные пять деревьев были замечены на материке Крылатый, в землях, которые нельзя рисовать.

Праздничное дерево было на редкость долговечным, и многие подозревали, что просто вечным. Все известные деревья были уже в зрелом возрасте, когда алюрисы основали свои города, и те же самые деревья служили центром праздника для ныне живущих. Ни один университетский ботаник понятия не имел, как оно размножается, как дышит и какие соки питают его корни. Даже самый смелый ботаник не отважился бы пилить ствол, или копать корни праздничного дерева в научных целях. Впрочем, в записях Цуси от 453-го года есть упоминание о том, как некий ботаник по имени Ознобус пытался исследовать дерево породы Тевидра в окрестностях города Кри-Лури. Согласно этим описаниям, при приближении Ознобуса с пилой, дерево заговорило человеческим голосом и предложило храброму ботанику убираться по добру по здорову. К несчастью, Ознобуса сопровождала девушка, мнением которой он дорожил.

– Ознобус, неужели ты оступишься под словами того шутника, который сидит за этим деревом? – воскликнула девушка, имя которой история не сохранила.

Ознобус долго искал шутника вокруг ствола, а также пытался разглядеть его в обширной кроне дерева, но безуспешно. Наконец, он решил отпилить одну из нижних ветвей. На этом терпение дерева лопнуло. Его ветви пришли в движение и отобрали у ботаника пилу, которая с тех пор так и находится в кроне дерева. Что же касается самого Ознобуса, то ему пребольно досталось по мягким частям тела, при этом дерево называло его именами различных живых тварей и неодушевленных предметов, что со стороны могло показаться оскорбительным. Характерно, что Ознобус, обладая базовым чувством юмора, самолично рассказал летописцу эту историю.

Из всего этого, наблюдательный алюрис мог сделать вывод, что редкие деревья породы Тевидра стали центрами праздников только в 5-6 веках от основания Алюриса. Иначе трудно объяснить удивление Ознобуса, когда он услышал голос дерева. Дело в том, что Тевидра звучала во время праздников, эти деревья могли петь песни и играть музыку. Песни эти у каждого из деревьев были заметно разные, да и у каждого дерева был не один музыкальный стиль. Алюрисы различали в среднем по 200 песенных языков у каждого дерева, и, в конце концов, слушая и сравнивая, они научились понимать большинство из них. Надо отметить, что репертуар со временем менялся, а многие герои песен, и страсти, которые их терзали, становились предметом праздничных розыгрышей. Благодаря праздничным деревьям, и сами алюрисы были превосходными музыкантами, по крайней мере, та часть из них, которой топотун в детстве не наступил на ухо. Следует добавить, наверное, что многие имена, и названия вновь открываемых мест, чувственные алюрисы просто заимствовали из репертуара праздничного дерева породы Тевидра.