Девушка смотрела ему вслед и не могла понять, зачем мастер говорил с ней. Может, он разгадал ее план на завтрашний день? Ее маленький подлый планчик? Это было бы совсем нечестно, по давней традиции Алюриса, в состязаниях с юношами девушкам разрешалось применять подлость до третьей ступени включительно. Лаура тряхнула головой и решила найти Юриса. «Пусть он уступит мне, наобещаю ему чего угодно!». Отчего-то Лаура была уверена, что ни Клавдий, ни Градуц, ни эта толстушка Венче-Венче не смогут обойти ее, но вот Юрис… Он, собственно, рассказал половину ее собственной гипотезы, и, судя по реакции мэтров, его догадки были правильны – Хранитель обязан знать содержание запретной библиотеки! От осознания этого, ей еще больше хотелось стать учеником Хранителя и озноб пробивал от пяток до макушки.

Едва последние лучи солнца соскользнули с вершины праздничного дерева Тевидра, как его листва всколыхнулась, и разноцветные огни задрожали среди ветвей. Алюрисы дружным восклицанием приветствовали начало праздника.

– Раз, два! Раз, два, три – здравствуй, дерево!

В ответ листья древнего дерева заиграли яркими цветами, и из них полилась музыка. Она была на удивление неторопливой и печальной, алюрисы не привыкли к такому началу. Сначала всегда была веселая и звонкая музыка, и лишь потом появлялись неторопливые танцы для двоих. Впрочем, и такое начало не смутило алюрисов.

Лаура первая увидела Юриса с кампанией среди карнавала, и смело пошла им навстречу.

– Ты мне не откажешь? – весело спросила Лаура.

– Нет! – дружно ответили все трое.

– Привет, Лаура, – радостно затараторил Груня, ни разу в жизни не танцевавший с Лаурой, – как давно мы с тобой не танцевали!

– Сначала Юрис, – девушка взяла соперника за руку и увлекла его под крону Тевидры. Они первой парой вошли в круг, и их ноги заскользили как коньки по льду, что умели далеко не все алюрисы. Юрис легко подбросил девушку, и Лаура закружилась в воздухе.

– Чудесно, чудесно! – послышалось вокруг, и все захлопали в ладоши.

Следом выскочил неугомонный Груня, чуть ли не силой волоча за собой растерянную подругу Лауры.

– Как тебя зовут? – спросил Груня, закружив зардевшуюся девушку.

– Миус, а тебя?

– Меня зовут Груня, и покончим с этим.

– Что покончим, то есть, с чем покончим? – не поняла девушка.

Груня на секунду смутился, его знание языков Тевидры накладывало на него свой отпечаток. Иногда он начинал говорить совершенно несвойственные для Алюриса фразы.

– Ладно, проехали, – ответил Груня, и снова спохватился. – Миус, у тебя красивое имя, оно напоминает мне моего старого друга. Когда у нас была курсовая работа по дружбе с животными, я завел дружбу с речным горным пингвином, его тоже звали Миус, представляешь? Он прекрасный товарищ, правда. Один раз он три часа без перерыва рассказывал мне о фасонах девичьего белья, целых три часа!

– Пингвин говорил о девичьем белье? Ты вруша! Вруша!

– Ничего не вруша! Если бы ты слышала, его рассказ о том, как он любит подглядывать, когда девушки купаются голышом!

– Ой, мамочки! Груня, ты свинья!

– Почему это я свинья? – надулся Груня.

– Как тебе в голову пришло сравнить меня, красивую, с речным горным пингвином?!

Казалось, что медленная и печальная музыка скоро закончится. Кругом весело шумели алюрисы, и кроме семи пар никто не захотел кружиться под печальным праздничным деревом. Неподалеку уже начали состязания участники турнира шахматистов, игры незапамятно древней, толк в которой знали еще отцы-основатели. И, конечно же, все продолжали есть и пить, в ожидании, когда праздничное дерево порадует всех веселой музыкой, когда все напляшутся до упаду, и начнется представление наглости и откровений. К главному празднику Алюриса старались вернуться все путешественники, чтобы поведать о своих приключениях. К этому празднику готовились мастера тонких наук, чтобы спорить о том, каким путем алюрисам лучше продвигаться к своей давней мечте – дороге к далеким звездам. И самые древние алюрисы притащили свои старые кости, и размахивали седыми бородами. Их время на празднике еще не наступило. Ближе под утро, они рассказывали молодым о том, какие подвохи на их пути к бессмертию готовит черная тоска. Правда, обычно, под утро старцы уже засыпали, но перед теми, кто оставался бодрствовать, собиралось иногда до трех сотен молодых алюрисов.