– Что там с лекарствами?

– Должны подвезти, товарищ военврач. Еще помощь обещали.

– Хорошо бы… – буркнул Павлов.

И Маевский был полностью согласен. Без лекарств спасти всех невозможно.

С сортировкой раненых справились быстро. В основном большую часть успел осмотреть Павлов, но у него опыт. Майский же справился только с одиннадцатью бойцами. Всего одиннадцать, но каждого он отправил бы в первую очередь.

– Миша. – Это подошел Павлов. – С тяжелыми будем работать парами. Я с Кошкиной, ты с Меримаа. Не беспокойся, Вилма опытная операционная сестра. Вдвоем вы справитесь, и помни про холодное сердце.

Не так Михаил представлял свою первую самостоятельную операцию. Не так скоро и не при таких условиях. Было страшно ошибиться, что-то сделать не так, сделать больно, не спасти…

Руки подрагивали от волнения, и Маевский усилием воли подавлял свой страх, загоняя его вглубь, заодно пытаясь заставить «гостя» не мешать. А мешало многое – обстановка, знание, что враг уже близко, приближающаяся канонада, стоны и крики оперируемого Павловым.

В отличие от соседа, ранбольной на их столе не стонал. Лишь когда Михаил направлял пулевку в ранканал и пытался захватить им осколок, парень стискивал зубы и напряженно дышал. Здоровый глаз его слезился, и слезы скатывались по щеке, сразу розовея. Когда осколок наконец вынимался, то сразу следовал облегченный выдох, и звон металла об лоток.

– Девятнадцатый… – удивленно считал осколки Михаил.

И это только из конечностей, а еще из туловища осколки доставать. Как же он терпит?

– Очень больно?

– Больно… – еле слышно прошептал боец и вновь стиснул зубы.

– Терпи.

Парень нервно улыбнулся и напрягся, когда Михаил начал вводить инструмент в следующую рану. Вилма тут же положила руку на лоб парня.

– Расслабьтэсь, – сказала она мягко, – не надо напрягаться. Не волнуйтэсь, все будет хорошо.

Уверенный голос Меримаа подействовал не только на бойца. Михаил неожиданно успокоился. Движения рук стали четче и увереннее. И Вилма помогала прекрасно, без подсказок подавая нужный инструмент. Пока Маевский доставал осколки, медсестра успевала обработать и наложить повязку уже на очищенную рану…

– Ну как первая операция? – спросил Павлов, подойдя к умывальнику.

– Сложно сказать… – пожал плечами Михаил, тщательно промывая перчатки от крови.

– Понимаю, – кивнул хирург, – неожиданно все. Привыкай, теперь каждый медик будет на вес золота. И особо не волнуйся, от ошибок никто не застрахован, тебе просто практики не хватает.

– Я уже допустил ошибку.

– Какую?

– Неправильно определил тяжесть ранений. Думал – сложное ранение брюшной полости, а на деле оказалось, что кишечник не поврежден, несмотря на десятки осколков. И очередность…

– Это не ошибка, – перебил врач, – бывает и хуже. Сколько, говоришь, осколков достал?

– Пятьдесят семь.

– Бойцу повезло, – вздохнул Павлов, – такое случается. Ладно, пошли дальше работать.

Столы уже от крови отмыты, и санитары заносили на носилках двух тяжелораненых.

Началась новая операция, и Михаил понял – с первым ранбольным ему в некотором смысле повезло – тот лежал спокойно и терпел, этот же не только кричал от боли, еще и метался, несмотря на удерживающие ремни, и Михаил, и Вилма невольно проклинали отсутствие обезболивающих. В конце концов, чтобы вынуть пулю и пару осколков, пришлось звать на помощь санитаров…

Постепенно события слились в сплошной кошмар – стоны, крики, кровь из ран и стенание чужого сознания в голове, что особенно раздражало, но бороться с этим было некогда. Максимальная концентрация внимания и напряженность превратилась в ноющую боль в спине и руках. От пота и крови маска намокла – стало тяжело дышать. От усталости начало покачивать и закружилась голова.