– У тебя доброе сердце, дочка, спасибо от имени сирот.

Ленька со страхом наблюдал за происходящим. Два дня он бычился, избегал мачеху. Вечером за ужином Татьяна спросила мальчишку:

– Мы будем друзьями?

– Нет, – ответил Ленька.

Взрослые остолбенели. Ленька же добавил:

– Мы будем сыном и мамой.

Татьяна заплакала от радости.

Новая мамка разбудила сына рано, дала денег, велела купить хлеба и сахар:

– Сегодня соседи придут помогать строить из самана землянку.

Из Краснодарского края с семьей из шести человек приехал отец Григория Владимир. У него – ни кола, ни двора. Всю жизнь шабашничал, строгал детей. Ко всему – любил выпить. Под старость лет решил угомониться и детей пристроить к делу. А те все школьного возраста: Николай пойдет в восьмой класс, Сашка – в пятый, Валя – в четвертый, а Танька – в первый.

У Владимира была вторая жена, звали ее Матреной. Первая умерла, когда родила Сашку. Нынешняя – на двадцать лет младше мужа. Хитроватая, работящая, на ней держалась вся семья.

Почти неделю люди готовили саман, сушили, из старых брикетов возводили стены. Укладывали нестроганый пол, а крышу сверху обмазывали глиной, поверх набрасывали землю.

Наконец землянка была готова. Брага лилась рекой, закуски – много. Люди разговорились:

– Спасибо Сталину, его помощникам. Цены на все снижают, зарплату стали давать, меньше в тюрьмы сажают.

Ленька слушал, затаив дыхание. Его поражала логика дяди Пети Филатова, отца его друзей. Он, как и Григорий, – фронтовик, орденоносец, но был контужен, а оттого и нервный. Кнут в его руках был орудием воспитания. Сегодня же разоткровенничался:

– Хренота все это, други. Я всю Европу прошел, два года наблюдал за их жизнью. Война их тоже изнахратила, но живут европейцы намного лучше. И правители народ не губят. А у нас за малейшую провинность – к стенке, в лучшем случае – на лесоповал.

Бабка Кузничиха перекрестилась:

– Свят, свят, Петя. Угомонись. Ненароком твои слова долетят до чужих ушей.

Многие поежились.

После очередной кружки браги над поселком полились задушевные песни.

Отец пошел получить зарплату в контору, которая находилась на станции Золотая Сопка. Добираться до конторы сложно: надо идти по песку балластного карьера, потом переходить железнодорожный мост, по которому часто ходили поезда, а дальше – топать по путям.

Вернулся Григорий хмурый. В руках держал повестку в суд.

– Чего ты натворил, Григорий? – заволновалась жена. Она была на восьмом месяце беременности.

Григорий пожал плечами:

– Завтра все узнаю.

Вернулся с заседания суда отец расстроенным:

– Присудили алименты – моему отцу.

Татьяна ахнула:

– Вот паршивец! Хату ему поставили, продуктами помогаем, а он!..

И заплакала.

Владимир Кабанов, отец Григория, никогда официально не работал. После побега из колхоза шабашничал, до войны осел в Краснодарском крае, а, узнав, что сын хорошо устроился на Урале, с семьей приехал к нему.

Вечером заявился Александр Кириллович. Он ласково поглядел на округлившийся живот Татьяны.

– Танюшка, – так он ее называл, – ты не отчаивайся, скоро богатыря родишь, а пока Катерина поживет у вас. Пусть Гриша спокойно работает, а мы, чем можем, поможем.

И снова жизнь равномерно, спокойно потекла в своем русле. Татьяна родила сына, назвали Юрой. Из армии, весь в орденах, вернулся Федор – младший сын деда Александра. Он воевал в Маньчжурии, командовал взводом артиллеристов. Рассказы дяди завораживали. Ленька ни на минуту не отходил от него. В первый вечер, когда начали отходить ко сну, Ленька твердо сказал:

– Буду спать с Федей.

И прыгнул к нему в кровать. Жена Феди Катя испуганно смотрела на это и, подумав, нашла выход: надела на грудь Леньки китайские ордена. Пацан от радости едва не задохнулся. Эту ночь он спал с дедом на печи.