Приехав, в правление, Бабий, ворвался в бухгалтерию, где в одиночестве, коротала, денек главбух Ирина Витольдовна Цуркан-Чало.
– Так, Ирина Витольдовна, у вас, как все готово, к приему, городских? – Грозно, спросил, он, с порога.
– Держите, себя, в руках! – Высокомерно, сказала Ирина Витольдовна. – Не надо, на меня, кричать!
Бабий, понял, что допустил, промашку, и моментально, остыл.
Ирина Витольдовна, мало, того, что была прекрасным специалистом, но вдобавок, ко всему, считалась, первой красавицей на селе.
Да, что, там – на селе! Во всем районе, а может, даже, во всей области, не было, такого привлекательного бухгалтера, как Ирина Витольдовна Цуркан-Чало!
– Извините, Ирина Витольдовна, я – не в себе!
– Что случилось?
Бабий, подробно, обрисовал, ситуацию.
– Что собираетесь делать? – Выслушав, его, спросила главбух.
– Кормить, их придется, никуда, не денешься. – Вздохнул Бабий. – Иначе, раскатают, пансионат, по бревнышку… Постели, им везти, тоже, придется. Делать, нечего. Подождем денька три. Я посоветуюсь, в «районе», что можно сделать…
– Ну и замечательно. – Сказала Ирина Витольдовна. – Белье и продукты, значит, я выписываю.
После, обеда, загрузив, автобус всем необходимым, Бабий загрузился сам и велел Зайцу, ехать, в пансионат.
Всю дорогу, он трагически, молчал.
Водитель, чувствуя, за собой, долю, вины, тоже был молчалив.
Прибыв, на место и выходя из автобуса, Бабий, неожиданно, запнулся. Ощущение было, такое, словно, он, что-то, вспомнил и, сразу, забыл.
Спустившись, на землю, он сообразил, что это было не воспоминание, а просто, перед глазами, на секунду мелькнуло, странное видение.
Бабий вернулся в автобус, и снова, стал медленно спускаться по ступенькам, на этот раз, зорко присматриваясь, к окружающей действительности.
Спустившись на одну ступеньку, он, замер, вытянув шею, взглянул, куда-то в даль, потом сошел вниз и быстро, пошел прочь, со двора.
Заяц наблюдавший, за манипуляциями начальства, со своего, водительского места, вылез из кабины и пошел следом.
– Непонятно, что, у него, на уме. – Думал он, по дороге. – Может, сбрендил, из-за меня. Теперь идет к единомышленникам. Хочет влиться, в родственный коллектив.
Выйдя, со двора, Заяц увидел, председателя. Тот стоял, на краю ямсового поля. Легкий ветерок, трепал, его волосы.
– Заяц, ты, это, видишь? – С благоговением, в голосе, спросил Бабий.
– Вижу! – Тихо ответил Заяц, глядя, на две аккуратные, идеально, правильные колеи, уходящие, к темнеющему горизонту.
Вдали, там, где ямс сходился с кукурузой, просматривалась, группа людей и смутные очертания, разметочной, тележки.
– Так! – Расправил, плечи, председатель. – Пошли, выгружаться! Люди вернуться усталые, а постели не готовы!
На подходе к зданию пансионата, он увидел груду, хлама, вынесенного, наружу.
Велев, водителю, повременить, с выгрузкой, Бабий поспешил, внутрь.
Оказавшись, в холле, он, внутренние, ахнул.
Помещение было залито, ярким, светом. Сорванные шторы и гардины, валялись, в углу. Окна были распахнуты, настежь.
Фаина Геннадьевна и вторая приезжая, похожая, на недавно амнистированную, стоя, на подоконниках, мыли стекла.
– Что, здесь – у вас? – Робко, спросил Бабий.
– Это, что, здесь – у вас?! – Отозвалась Фаина Геннадьевна. – До, чего вы дожились! Это же – Федорино горе, а не помещение! Как, тут, жить можно!
Она, разразилась длинной проповедью, о пользе чистоты и правилах гигиены.
Бабий, покорно выслушал, отповедь, прерванную, появлением Маргариты, с двумя ведрами воды, в руках.
– Фаина Геннадьевна, я чистенькой водички, принесла. – Заискивающе, сказала Маргарита.